Вот это новость! Чтобы их аристократическая светлость решили снизойти до иномирянки? Невероятно, но… Если Глун согласен учить меня в обмен на послушание и занятие какими-то танцами, то я лучше любой Волочковой станцую!
— И еще вы меня на сессии валить не будете, — поспешно добавила я.
А что? Гулять так гулять! Торговаться так торговаться!
— Ты сначала доживи до этой сессии, — «обрадовал» куратор. А потом пренебрежительно махнул рукой: — Свободна.
Ну я и ушла.
Не слишком довольная, но все-таки воодушевленная. Ведь фон Глун, несмотря на всю мерзость характера, слово наверняка сдержит. И это значит, шансы вернуться домой увеличиваются.
А Ваул-то, зараза… или не зараза? Милость оказал или?.. Нет, не понятно. С одной стороны, сомнительная милость выглядела не очень приятно, вроде как эй ты, да-да, ты! Ну-ка, станцуй!
Но с другой… Ваул захотел, чтобы станцевала для него именно я, и даже штампик на лоб поставил, чтобы все знали. То есть я теперь как бы особенная, отмеченная богом. А дальше рассуждения подчинялись элементарной логике: то, что одобрил самый главный, называть дерьмом уже нельзя. Ибо это все равно, что заявить — у самого главного дурной вкус, самый главный — дурак. То есть наезжать на меня, как понимаю, теперь вряд ли кто посмеет.
Ну а если так, то Ваул все-таки помог. Верно?
Вытянувшийся до размеров не самого маленького кабачка Кузьма, как обычно, расположился на чайном столике и со смаком трескал принесенные бутерброды. А я сидела рядом на диване и увлеченно наблюдала за этим процессом. Нет, твир точно хищник. У него такие зубки острые, и ест так, что… ну, короче, точно-точно хищник.
Нам с Кузей было прикольно и здорово. У него еда, у меня — хоть какое, но зрелище, а вот Зяба… Зяба ныл.
— Дашка, ну хватит. Ну не дуйся! Что я должен был тебе сказать?
Мм-м, ну не знаю. Правду, например.
Вслух я этого, разумеется, не произнесла, но догадаться, о чем подумала, было несложно. Вот и зараза из зеркала догадалась.
— Даш, сама посуди, что бы было, скажи я правду? Ты бы опять разнервничалась, распереживалась раньше времени. Аппетит бы потеряла.
Ну-ну. Так он о моей нервной системе и моем желудке заботился. Вау! Зяба у нас, оказывается, благородный. Почти рыцарь, блин!
— И потом, узнай ты правду на полчаса раньше — ничего бы не изменилось. Символ с твоего лба сойдет только через две недели, после праздника. Спрятать его ты бы в любом случае не смогла, так что все равно бы все узнали. Так какая разница?
С одной стороны, и впрямь, разницы никакой. Получасом раньше или позже — совершенно не важно. Но есть еще такая штука, как доверие. А Зяба мне соврал! Ну и что, что действовал из лучших побуждений, это не мешало мне чувствовать себя обманутой.