Ее рука упала, как подрубленная. Теперь настал ее черед онеметь — на несколько секунд воцарилось неловкое молчание, потом он произнес:
— Я приходил сюда мальчишкой. За земляникой. — Он провел по воздуху рукой. — Тут было много цветов. Просто тучи — повсюду.
Он запнулся, опять пристально посмотрел на ее не вяжущийся с окружением вид, на абрикосовое платье на безобразном фоне свиней и высоко вздымавшихся, усыпанных белыми цветами ветвей дикой вишни — словно все не веря своим глазам; потом спросил:
— А сами вы тут живете?
— Да.
Искоса, с холодной неприязнью поглядел он на дом под шиферной крышей, где половину шифера заменили ржавым рифленым железом; у одного из его углов, словно для подпорки, были сложены штабелем мешки с кормом для свиней и валялась груда старых железных канистр для горючего.
— Но уж не здесь, и спрашивать нечего.
Инстинктивно, безудержно она стала лгать. В подавленности и смятении, которое она испытывала, не тело, но душу ее охватила дрожь.
— О нет! — сказала она. — О нет!
— Страшно рад это слышать. Как-то не мог представить вас в мире свиней.
К своему удивлению она обнаружила, что залилась нервным смехом, который был отголоском ее охваченной дрожью души.
— О нет! Я живу выше. По ту сторону. Отсюда не видно.
Ее нервозность теперь явно выдавала напряжение, она даже начала стягивать перчатки. Сначала одну, потом вторую. Он не мог не заметить узких холеных рук.
— Ну, теперь я, пожалуй, пойду, — сказала она. — Я как раз собиралась назад.
Долго разглядывал он и вишневое деревце. Его вешняя прелесть являла собой еще одну сторону этого чудовищно несуразного зрелища, и теперь он вдруг увидел, как оно прекрасно. Оно с такой силой напомнило ему о былом, когда все вокруг, еще не тронутое, было так же прекрасно.
— Вы не возражаете, если я немного пройдусь с вами?
Чуть ли не в панике она закусила кончики пальцев своих перчаток. Боясь сказать что-нибудь такое, что могло б ее выдать, ее ум изолировался от ее губ, и то, что она говорила, и впрямь не принадлежало ей.
— Знаете, я жду мужа. Я как раз поджидала его. Он может вернуться в любую минуту.
Неожиданно он заметил, что рассматривает ее явную бесконечную нервозность как своего рода невинность, а то и страх, что он может повести себя неподобающим образом, рассмеялся, на этот раз весело, и сказал:
— О, уверяю вас, я и сам состою в счастливом законном браке.
— Что вы! Я ничего такого не имела в виду.
Тут он вышел из машины, поглядел вверх по склону холма и сказал:
— Это вишневое дерево великолепно.
— Да, неплохо.
— В нем одном — целиком все весна.