Опять была тяжелая ночная смена. Вернулась утром, забралась под одеяло, но через час дернули за пятку:
— Тебя вызывают, велели явиться на вахту.
На проходной ждал солдат, он отвел в стоящий рядом с зоной двухэтажный дом, мы поднялись на второй этаж и вошли в просторный кабинет. Мне поставили стул, я села возле двери, а солдат козырнул полковнику и вышел. Я сидела и наблюдала, как входящие в комнату военные, сохраняя стойку «смирно», превращались в подобострастно изогнутые вопросительные знаки при виде своего начальника. Наконец полковник, отдав всем распоряжения, обратился ко мне. Выслушал, как положено, анкетные данные, потом заговорил:
— Что же это вы, учились в советской школе, в советском вузе — и стали предателем! Как это вы могли себе позволить такое?
— Гражданин начальник, я за это получила срок и отбываю его. И не обязана оправдываться и объяснять. Мою вину решил суд, и перед судом я отчиталась сполна, — спокойно ответила я.
— А как вы ведете себя в лагере, что приходится вас вызывать? Вы же образованный человек, а позволяете себе такие выходки.
— Какие? — удивилась я. К чему это клонит полковник?.. — Я работаю в бригаде, ничего не нарушаю и не вижу причин для ваших упреков. Уточните, пожалуйста, что вас интересует. — И тут я увидела, как полковник поднял за угол лист, на котором ярко синела клякса. — Так вы по поводу моей бумаги? Я считаю, что там все правильно, и упрекать меня не в чем.
— Так вы еще убийством собираетесь заниматься?
— Каким? — удивилась я.
— Самосуд думаете устраивать? Вам вашей статьи мало?
— Какой самосуд? Я об эту гадину руки пачкать не собираюсь. Это люди могут сделать, а я вас предупредила об этом. Она вам нужна, так и берегите ее, чтоб не прикончили.
— Значит, собираетесь убить человека? — как будто не слыша, повторил полковник. — И вы думаете, что вам так вот и позволят этим заниматься?
— Я повторяю, что пачкать руки об эту сволочь не собираюсь. Ее прикончат люди, которым она много подлостей сделала. Я предупреждаю возможное убийство, понимаете? — рассердившись, я уже повысила голос.
Полковник выдвинул еще какие-то предположения по поводу участия в антисоветчине, но я потребовала доказательств, а их у него не было. Наконец он потерял терпение:
— Так кем вы хотите, чтобы вас считали — советским человеком или антисоветской сволочью?
— А мне все равно...
— Можете идти! — крикнул полковник и нажал кнопку звонка.
Вошел солдат, я вежливо сказала: «До свиданья», — ответа не получила и пошла вниз.
История показалась даже забавной, и по пути к вахте я повторяла в уме весь разговор с полковником, чтобы ничего не забыть и рассказать Марусе.