«Язык хочешь отрезать, — глядя на нож, висевший на боку противника, подумал Владимир. — Ну что ж, подходи ближе!»
— Стой! Руки вверх! — послышался крик по-арабски.
Омар, так и не успев донести камень, выпустил его из рук. Тот, упав, поднял облачко пыли. Бородач повернулся. В отдалении стоял Хамид с автоматом в руках. Лицо ребенка было серьезно. По следам грязи на щеках и лбу можно было понять, что он плакал, вытирая слезы руками, размазывая их вместе с пылью, витавшей в воздухе.
Увидев вертолеты, Хамид отбежал от роддома подальше и, упав на живот, пополз, спрятавшись под скамейкой. Она защитила мальчика от крупных осколков взорвавшегося здания. Те упали на нее и остались лежать сверху. Выбравшись из-под скамейки, мальчишка увидел все, что произошло, а затем увидел лежавший среди обломков здания автомат, потерянный Омаром.
«Я убью его!» — решил Хамид, взяв в руки оружие. Держа автомат, мальчуган почувствовал себя совсем взрослым. Его палец лег на спусковой крючок.
— Слушай, положи оружие, — примирительно, пытаясь улыбнуться, произнес Абуиси, направляясь к мальчишке. — Кто же это тебя учил стрелять в единоверцев, а тем более в старших? — говорил он, с каждым словом подходя все ближе и ближе.
— Ты убил моего отца, мою мать, брата! — обвинял его ребенок, мотнув головой на разрушенный роддом и не сводя ствола автомата с приближающейся фигуры Омара.
— Это евреи их убили, а не я! — оправдывался Абуиси. — Ты же сам видел, они с вертолетов, ракетами… В чем же моя вина? Я всего лишь хотел помочь нашему народу. Я делаю то, что должен делать любой человек, называющий себя палестинцем. Ведь если не мы, то кто заставит евреев уважать нас? Ты ведь хочешь учиться в школе, хочешь, чтобы у тебя были игрушки? Так ведь? — подойдя еще на несколько шагов, рассуждал Омар.
Пацан немного расслабился, чуть опустив ствол автомата. Но вдруг, словно что-то вспомнив, опять поднял его, целясь в фигуру хамасовца.
— Но ведь ты убил моего отца и сбросил его с крыши! — привел последний аргумент мальчик.
— И это не я сделал, он сам упал оттуда, разве ты не видел — мой человек кинулся ему помогать и, не удержавшись, упал следом! — безбожно врал Абуиси, глядя Хамиду в глаза. — Я никому не сделал плохо и тебе не причиню никакого вреда.
Локис, не понимая, о чем они говорят, наблюдал за происходящим. Впрочем, особого выбора у него не было. Пользуясь передышкой, он срезал несколько тонких прутиков и перемотал кусок металла, сделав ему ручку.
— Так-то лучше, — произнес сержант, довольный тем, как импровизированный нож лежал в руке.