Правда, жизнь не особенно баловала меня. Были минуты, когда она поворачивалась ко мне спиной и была глубоко несправедлива.
В тридцать седьмом арестовали моего отчима — тоже учителя. Отчим и пасынок небольшое родство (не говоря уже о том, что и сам-то он не был виноват), но на меня легла тень. Удивленный, возмущенный, я не мог больше оставаться на Комаринщине к подал заявление в Наркомпрос, чтобы меня перевели куда только угодно.
Так я попал на Витебщину — край синих озер и хороших людей. Работал там заведующим учебкой частью НСШ, директором СШ, как и всегда, весь отдаваясь работе. Но удивительно — рос мой жизненный, педагогический опыт, а я все отчетливее чувствовал, что мне не достает чего-то главного.
Самообразование, наверное, — это то, что характерно для всего моего поколения. Стране нужны были кадры. Их не могли дать тогдашние стационарные заведения, и мы учились, работая, и работали, учась.
В тысяча девятьсот тридцать восьмом году я сдал экстерном экзамены за учительский институт и поступил на заочное отделение Минского педагогического института имени А. М. Горького.
Минск! Я никогда не думал, что он сыграет такую роль в моей жизни, что моя судьба прикипит к его судьбе и я посвящу этому городу свою жизнь. Нет, я не думал, но, правда, чувствовал, что с ним связано самое светлое, радостное, заветное, ибо здесь я узнавал неузнанное, здесь передо мной, как никогда ярко, открылись необъятные просторы человеческой мысли и мудрости.
Как на то война застала меня тоже в Минске (я сдавал государственные экзамены и последний сдал во второй день войны), и таким образом стал свидетелем первой бомбежки Минска. Так что начало войны вошло в мое сознание как охваченный смятением и огнем Минск.
Домой, в деревню Долгая Нива, Сиротинского района, я добрался только, когда раскаты войны стали слышны и там. На подводе, с женой и трехлетним сыном, я двинулся на восток. Однако уже назавтра утром танки с белыми крестами на бортах обогнали нас, и пришлось остановиться в Слободе — деревне, где мы остались ночевать.
Здесь я и прожил почти год, пока не ушел в партизаны. Но жене и сыну угрожала опасность, и вскоре их тоже пришлось вывезти в партизанскую зону, откуда счастливо, хотя и с приключениями, они вместе с другими партизанскими семьями перешли линию фронта и были эвакуированы на Урал.
В начале сентября произошли перемены в моей жизни. Меня включили в спецгруппу Минского обкома КПБ и назначили заместителем ее командира. Получив особое задание, мы, десять разведчиков-связных, двинулись в глубь тыла противника — под Минск. И случилось так, что до конца войны мне пришлось дважды переходить и дважды перелетать линию фронта.