Громко стукнула с размаху поставленная на стол чернильница, заставив Казанову вскочить. Чернила расплескались, едва не залив рукопись.
— Осторожней, болван! — рявкнул Джакомо, но то был не Василь, а одна из сестричек. Прежде чем стало понятно которая, девчонка подолом смахнула со стола чернильную лужу и, демонстративно задрав нос, бросилась к двери. Будут так себя вести, неблагодарные, угодят в приют. Вычеркнул последнюю фразу, но, подумав, написал заново. Гармония изложения важнее правды.
Полчаса спустя ему пришлось вновь восстанавливать гармонию в той частичке вселенной, которая ему принадлежала. Начался урок, но у обоих дело не клеилось. Ученик, вопреки своему обыкновению, не улыбался и был на редкость неловок: угрюмо и нервно размахивал шляпой, неуклюже кланялся, неверно отмерял шаги. Казанова безучастно за ним наблюдал, больше занятый мыслями об ужине, чем о секретах придворного церемониала, но в какой-то момент почувствовал себя оскорбленным. Нельзя позволять этому курносому недотепе компрометировать своего наставника. Он пошлет Василя за копченым языком и вином, а унылому недорослю преподаст настоящий урок.
— Погоди, погоди, — приблизился он к юноше, — на этом свете все должно быть исполнено смысла. Даже обыкновенный поклон. А уж тем более поклон церемонный. О, в нем заложен глубочайший смысл. Это тебе не кивнуть старухе соседке или однополчанину. Это ритуал, искусство, способное изменить всю твою жизнь, пан Котушко, осыпать деньгами, почестями, приблизить к самым вехам общества.
Юноша поднял глаза: благодарности в его взгляде не было. Видно, не понимает, что ему говорят. Пускай еще послушает — пока не поймет.
— Запомни: если этим искусством не овладеть, путь наверх может оказаться закрыт. Подобных ошибок таким, как мы с тобой, совершать нельзя.
«Таким, как мы, дворнягам», — добавил мысленно. Почему, собственно, этот юнец вздумал тратить на обучение светским манерам деньги, когда их у него наверняка негусто? Комплекс провинциала или непомерные амбиции? Джакомо сделал знак рукой. Юноша, волнуясь, изобразил поклон, который получился больше похожим на приседание. Поняв это, он смущенно покраснел, ожидая нагоняя. Но такая неловкость могла только рассмешить. Поэтому Казанова улыбнулся и потрепал ученика по плечу:
— Такие, как мы с тобой, не имеют права смущаться. Попробуй еще разок. Только не торопись. Спина прямая, вот так, а рука без костей. Поза — само достоинство, а кисть выписывает кренделя. И не вози по земле шляпу — ты не пол подметаешь.
Жаль, он взял деньги вперед и уже истратил, а то бы сегодня побаловал себя каким-нибудь приличным вином. Впрочем, возможно, кое-что из этого горе-придворного вытянуть удастся.