— Подожди.
Привстала, чтобы его удержать. Сейчас бы сорвать с нее эти меха и тяжелые ткани: в такой позе — подавшаяся вперед, смиренно склонившая голову и выпятившая задницу, — она вполне могла бы принять в себя соблазнителя. Или даже двоих.
— Я… Я хотела попросить тебя сохранить эту историю в тайне.
Кажется, он не ослышался… пожалуй, стоит задержаться.
— Для меня это очень важно. Прошу тебя, Джакомо.
— В монастырь собралась?
Она громко рассмеялась, уже уверенная, что своего добилась. Теперь надо было бы уйти, да мешало любопытство. Кого боится эта тигрица, готовая издеваться надо всем на свете? Один черт знает, кто еще пользуется ее прелестями.
— Мы останемся друзьями, верно?
Это только ничего не значащее вступление. Джакомо поставил ногу на подножку.
— То есть?
— Мне очень важно, чтобы ты не проговорился.
— Ты меня оскорбляешь.
А в душе расхохотался. Он бы с превеликим удовольствием раструбил об этом на всех углах, если б не боялся сам показаться смешным.
— И важно сохранить с тобой дружбу.
— Сколь важно?
Начался торг; оба это поняли. Катай не отводила взгляда.
— Я сделаю все, что ты захочешь, Джакомо.
Кровь ударила Казанове в голову. Ого! Что ж, тогда проверим, правду она говорит или надумала в очередной раз его провести. Все так все. Но — прямо сейчас, сию же минуту. Зачем откладывать жертвоприношение на алтарь дружбы? Алтарь, конечно, твердоват, но бывает и хуже. Да и у них обоих немалый опыт — только что не совместный. Пусть наконец эта шлюха и ему покажет, на что способна. Он не будет ломаться, облегчит ей задачу. Дружба так дружба. Оттолкнувшись от подножки, Казанова пулей влетел в полутьму кареты. Захлопнул дверцу — в конце концов, действительно холодно, тут она не соврала, — и, незаметно проверив, не затаился ли под диванчиком полк горбунов с палицами, с размаху по плечо засунул руку под платье. Дружба осла со змеей не может быть ни дешевой, ни банальной. О, братья-мстители! Его рука ощутила нечто влажное и теплое, жесткое и мягкое одновременно — нечто отнюдь не банальное. И уж никак не дешевое, в чем, впрочем, он имел возможность убедиться.
Она не противилась, но и не помогала. Ладно, пускай. И такое блюдо по-своему вкусно… только не терять головы! А насчет дружбы, дуреха, лучше бы помолчала. Она об этом понятия не имеет. Как и о многих других, по-настоящему тонких материях. Взять хотя бы ее духи — резкие, как дыхание ада или чад подгоревшей капусты. Провинциальная интриганка, гусыня, которую только на вертел насадить, ледышка, снежная баба с глазами-камушками и руками из прутиков. Зато главного из него слишком быстро не вытрясет. Пускай будет ледяная.