– Уверен, что пытался?
Джош прищурился.
– За последние пять лет я пробовал все. Просил, приказывал, умолял…
В последнем она сомневалась. Представить невозможно, чтобы Джош о чем-то молил. Впрочем, это не совсем так. В ту ночь, когда умерла миссис Портер, а он напился, тогда и умолял:
«Не останавливайся, Грейс, о черт, пожалуйста, никогда не останавливайся…»
Но, возможно, не стоит упоминать об этом сейчас.
По правде говоря, смерть родителей принудила Джоша взять на себя неудобную неестественную роль: заменить сестре отца и мать, стать главой дома. Защитником… всем. Плюс невероятно утомительная работа. Все это повлияло на их отношения.
Но и Анна больше не была той шестнадцатилетней девочкой.
– Она взрослеет, – заметила Грейс. – И выросла настолько, чтобы делать собственные ошибки.
– А ты эксперт по семейным отношениям? Ты, королева побегов от проблем своей семьи.
– Это не совсем справедливо, – медленно выговорила она. – Я не то чтобы убегала…
– Нет, ты лгала, вместо того чтобы признаться, что их надежды не совпадают с твоими.
Она открыла рот, но он еще не закончил.
– Ты приняла сторону Анны.
Голос его был мертвенно спокоен. Профессиональная отчужденность, и это ее задело.
Родители говорили с ней таким же тоном, когда были недовольны ею или когда она каким-то образом отклонялась от заданного пути.
Никакого осуждения, никогда, но и никаких подлинных эмоций. Никаких чувств.
Она справилась и с этой неожиданной болью. Как всегда.
Но Джош неправильно понял ее молчание.
– Ты приняла ее сторону. Против меня.
Она обрела голос, который вовсе не был лишен эмоций. Мало того, она начала злиться.
– Я не понимала, что речь идет о противостоянии.
– А потом, – продолжал он, – ты разыграла пассивно-агрессивную карту, сговорившись с Анной за моей спиной…
– Минуту! – воскликнула она, поняв, что он нарывался на скандал с того момента, как вошел в дом. И своего добился.
– Ты не понимаешь, о чем говоришь. И я не пассивно-агрессивна. Просто…
Он изогнул бровь, выжидая с издевательским терпением, что довело ее до точки кипения. Ей больше не нужно ничего и никому доказывать, особенно себе.
– Знаешь, я не желаю говорить с тобой, когда ты в таком состоянии.
– В таком? – поинтересовался он.
– Когда ты уперся как мул и упрям, и…
– Это одно и то же, Грейс.
– Самодоволен, – докончила она. – Чересчур ученый, чванливый… доктор.
Выпалив последнее оскорбление, она глубоко вздохнула и снова выпалила:
– Ладно, доктора я беру обратно. Это я с досады. Я не хотела…
– Я думал, ты не желаешь говорить со мной.
– Рр-р…
Тихо зарычав, она схватила сумочку и ринулась к двери, но тут же вспомнила о своих обязанностях няни. И поэтому развернулась: