Сказать, что она нервничала – значит не сказать ничего. Женщина очень хотела успокоиться, но страх неизвестности проникал в нее все глубже и глубже. Она откинулась на спинку дивана и закрыла глаза.
Внешне Целестина казалась спокойной, но в ее голове, не переставая, роились жуткие мысли. Она слышала, как Генри листает журнал. «Вот бы мне его спокойствие, – подумала Целестина. – Я бы тогда точно так же, как он, была уверена, что в Ландсмоор-хаузе нас не ждет ничего плохого. Но у меня не получается».
Муж отложил газету:
– Не хочешь чего-нибудь почитать?
Она отрицательно покачала головой. Читать ей не хотелось, она ни на чем не могла сконцентрироваться:
– Читай, не беспокойся, я не скучаю.
– Мы можем сходить в вагон-ресторан.
– Я не голодна.
Он снова взялся за еженедельник:
– Мне нужно серьезно поговорить с этим Джоном Боуденом.
– Он снова позволил себе пару нелицеприятных замечаний в твой адрес?
– Парень явно против меня что-то имеет, и я не могу понять, что именно.
– Не обращай внимания, Генри. Всем мил не будешь.
– Он никогда не пишет ничего про мои книги, его подколки касаются только лично меня. Мне интересно, для чего он это делает. Я ему позвоню из Ландсмоора.
– Я бы не стала этого делать, Генри. Такие вещи не решаются по телефону. Ты должен побеседовать с ним лично.
– Да, ты права, так будет лучше. Я свяжусь с ним, как только мы вернемся в Лондон. Уж я-то эту статейку не забуду.
Генри поднялся.
– Я принесу нам что-нибудь выпить, – сказал он и быстро вышел из купе.
* * *
Целестина задумчиво смотрела в окно. Уже начинало смеркаться. На небе висели тяжелые, мрачные дождевые облака.
Хотя они еще не приехали в Ландсмоор, она уже могла себе представить, как он выглядит. Ее мысли снова заполнили страх и мысли о смерти.
Если они с Генри будут держаться вместе, то с ними ничего не может случиться. «Мы будем бороться за наше счастье и за наши жизни и победим!» – упрямо подумала Целестина, и это наполнило ее уверенностью. Впервые за день тяжелое предчувствие беды отступило.
Она отвернулась от окна и пронзительно вскрикнула. Оказывается, она была не одна в купе. Здесь был тот самый старик!
* * *
Он сидел напротив нее и сверлил ее мрачным взглядом. Уже само его присутствие приводило Целестину в ужас, ее сердце бешено колотилось.
На нем был надет сильно поношенный костюм. Ворот рубашки был расстегнут, и женщина увидела красный рубец на его шее. «Как будто кто-то пытался задушить его веревкой», – испуганно подумала она.
Она с нетерпением ждала возвращения мужа. Генри должен сам увидеть, что этот жуткий старик существует на самом деле, что она его не выдумала!