– Многие мои знакомые, не живущие в духе христианской традиции, руководствуются известным принципом, согласно которому измена жены – это катастрофа, а измена мужа – извинительное увлечение. Что бы вы, отче, посоветовали мне сказать им, так как мы время от времени полемизируем с ними на этот счет?
– Такая позиция в корне неверна, вот и все. Впрочем, многие цивилизации не просто снисходительно относились к полигамии, но иногда даже поощряли ее. Однако мы не принадлежим к цивилизациям такого рода, хотя и живем в государстве, где измена не является уголовно наказуемым преступлением.
Я не готов рассуждать о том, как следует поступать нехристианам. Считаю, что это было бы некорректно. Если человек не является христианином, для него не существует христианского нравственного закона, и он живет исключительно по закону своей совести. Единственное, что можно ему сказать в этой связи: христианские нравственные законы можно назвать общечеловеческими этическими нормами, и установлены они не потому, что там, на небесах, пребывают какие-то ханжи, которые по своей прихоти ограничивают свободу бедных мужчин или несчастных женщин и мешают им пожить в свое удовольствие. Эти законы, так же как и правила дорожного движения, написаны кровью многих людей. Даже советские атеисты, рассуждая о заповедях Божиих, называли их мудростью человечества, сконцентрированной в кратких текстах. Иначе говоря, если не хочешь принести зло себе самому и обществу в целом – придерживайся этих законов.
Церковь не видит никакой разницы между прелюбодеянием мужчины и женщины. И мужская, и женская неверность рассматривается ею одинаково – как смертный грех, повергающий супружескую любовь и семейное счастье в пучину тяжких испытаний. Общецерковное правило, применяемое в подобных случаях, таково: если произошла случайная ошибка, если речь идет о разовом падении, в котором павший искренне раскаивается, то Церковь призывает супругов сделать все для того, чтобы брак сохранить, хотя, конечно, душевные шрамы могут остаться на всю последующую жизнь. Если же неверность превращается в систему, то страдающая сторона действительно имеет полное право настаивать на разводе, так как брак фактически уже разрушен. Но опять-таки это отнюдь не является требованием Церкви; решение принимает пострадавший супруг, и, если предательство не смогло сломить силу его любви, кто знает, может, эта сила спасет семью и со временем вернет утраченное единство?
Я вполне отдаю себе отчет в том, что далеко не каждый брак может и должен рассматриваться как подлинная ценность – есть и такие союзы, которые лучше было бы вообще не заключать. Но мы же выбираем в жизни не между черным и белым, мы выбираем из нескольких возможных вариантов, а значит, все по-настоящему ценное надо хранить.