– Не подходи – убью! – сказал он.
Колин остановился, тяжело дыша, глядя на Кэмерона выпученными глазами:
– Слушай, парень, давай поговорим.
– Убью! Всех вас убью!
Кэмерон помчался дальше наверх.
«Что это с парнем?» – спрашивал себя Колин. Мальчик уже не первый день говорил, что всех поубивает. Надо было прислушаться, отнестись повнимательнее, но они подумали, что это так, одна болтовня. Из-за того, что по телевизору показали тот фильм про мальчишку из какой-то школы в Германии, который сбился с панталыку. Вся дрянь от этого телевизора, подумали они. Выдрючивается парень, чтобы нас попугать.
Он поднялся за Кэмероном до двери, ведущей на крышу. Кэмерон захлопнул ее за собой. Колин дернул за ручку, но дверь заклинило. Наверное, сын чем-то ее припер. Колин с разбегу толкнул ее. Еще раз разбежался. И еще раз. Он кричал, звал Кэмерона и все еще надеялся, что сын его только пугает.
Наконец дверь подалась. Какая-то жалкая деревяшка помешала ее сразу открыть, и этого времени было достаточно, чтобы Кэмерон подошел к краю крыши.
Он просто стоял там и смотрел вниз. Казалось, что он совсем успокоился.
– Кэм!
Кэмерон обернулся и помахал отцу рукой.
– Кэм, давай спустимся и обо всем поговорим. О’кей? Кэм…
Он так и не досказал начатую фразу. Махнув отцу рукой, мальчик уже шагнул вперед. Он скрылся за краем крыши.
– Кэм!
Колин кинулся туда, как будто еще можно было что-то сделать. Не добежав до того места, где только что стоял сын, он услышал, как шмякнулось тело об асфальт.
Очнувшись в первый раз, она почувствовала себя так, словно ее затащили в какое-то место, где ей не хотелось оставаться. Тут было холодно, шумно, мелькали вспышки яркого света, чужие пальцы щупали ее лицо, трогали руки, тело. Ей тут не понравилось. Она закрыла глаза, сознание, повинуясь ее воле, спряталось в укромное место, куда снаружи не так-то просто подобраться.
Очнувшись во второй раз, она подумала, что летит над дорогой. Дорога была светлая и гладкая, сияла словно неоновым светом. Она плавно летела над ней легко и без усилий. Потом на нее навалилась усталость. Она закрыла глаза и навсегда забыла про свой полет.
Очнувшись в третий раз, она почувствовала, что все тут ей неприятно. Неприятна комната, неприятен мужчина, который склонялся над ней, не говоря уж о боли во всем теле. Она лежала на кровати, в левую руку была воткнута резиновая трубка, кисть правой руки забинтована в лубок. Рядом все уставлено равнодушно помигивающими и попискивающими приборами.
– Вы слышите меня? – спросил склонившийся над ней мужчина.