— Уходи, Эдэр, ты не должен здесь быть.
Аня сидела на кровати, положив безвкусно оформленную похоронную листовку на скрещенные ноги. Издевкой над настроением девушки было все: яркий солнечный день, перезвон шумных птах, отражение снежных вершин в настенных зеркалах, мнущиеся в дверях друзья, стыдливо прячущие похожие на Анин конверты.
— Уходи, Эдэр. Сейчас пройдет шоковое состояние и откроется моя неведомая доселе темная сторона. Назавтра я буду корить себя за то, что наговорю гадостей. Лучше избежать скандала.
Граф не шевелился, вглядывался в Анино лицо, пытаясь прочесть эмоции.
— Ваше высочество, прошу вас покинуть покои леди Анны. Она нездорова.
Камель подошла к кровати и, выдержав тяжелый взгляд графа, все же осмелилась указать на дверь. Эдэр поднялся, но всем своим видом показал, что именно он здесь хозяин и чуть погодя поставит всех на свои места. В том числе и эту рыжую нахалку.
У Ани тряслись руки. Мешанина из эмоций — от негодования до жалости — крутилась сейчас в сердце бешеным колесом, сменяя гнев состраданием, надежду — безысходностью, ярость — бессилием.
В наполненных горечью глазах мелькнули слезы.
— Камель, неси успокоительное, — прошептала Аня. Теперь девушку трясло.
Казалось, что кто-то невидимый тычет несчастную иглой, а брюнетка, дергаясь всем телом, молча переносит муку. Камель сорвалась с места, а когда вернулась, обнаружила Земную уткнувшейся в подушку и задохнувшейся от крика.
Через четверть часа, а то и больше буйная стадия истерики сменилась апатией. Брюнетка сидела на кровати, смотрела прямо перед собой в никуда, болезненно реагировала на любой звук. От прикосновений дергалась, как от удара. В момент, когда апатия грозилась смениться рыданиями, Камель успела влить в подругу некоторое количество травяного отвара. Слезы остановить не удалось, но истерики больше не повторялись.
— Видишь, Камель, я опять зря вылезла из своей скорлупы. И опять получила по голове.
Прикорнувшая в кресле девушка дернулась от неожиданности — в мутной полудреме слова брюнетки прозвучали набатом.
Рыжей не хотелось говорить. Да и не могла. От обиды навернулись слезы. Камель подошла к Ане и протянула руку, погладила по плечу. На этот раз Аня не дернулась.
— Мне так жаль, — сочувственный шепот помог справиться со слезами.
— Как думаешь, Эдэр или Нэгуэ могут избавить меня сегодня от сновидений?
— Я спрошу, — полная готовности Камель сорвалась выполнять просьбу.
Аня осталась сидеть на постели: встать сил не было — ноги не держали. Земная не шевелилась. Прислушивалась к пустоте внутри, не слышала мира вокруг. И наверняка могла бы досидеть в такой позе до утра, только одиночество было прервано ворвавшейся в комнату подругой. Рыжая быстрым шагом направилась к окнам и принялась закрывать створки.