– То же самое ты обещал вчера, – мягко запротестовала Делфина. – У моих туфель прохудились носы, и пальцы выглядывают наружу.
– Завтра, клянусь. Сегодня превосходный свет. Более мягкий, чем во все предыдущие дни.
Похоже, он разговаривал сам с собой. Почувствовав на себе чей-то взгляд, Димити посмотрела вокруг и обнаружила, что Селеста уставилась на нее со странным выражением лица. Селеста улыбнулась ей и отвернулась, чтобы продолжить собирать грязные тарелки, но не настолько быстро, чтобы Димити могла усомниться в том, что увидела. Селеста была встревожена. Почти напугана.
В течение трех недель погода стояла прекрасная. Светило яркое солнце, и дул мягкий теплый ветерок. Чарльз отвез их всех по западной дороге на Голден-Кэп [66], самый высокий утес на побережье Дорсета. Они взбирались на него, шагая через леса и поля, таща тяжелые корзины с едой, в одежде, пропитанной путом, чтобы достичь наконец вершины и насладиться свежайшим воздухом и бескрайним видом, от которого захватывало дух.
– Я могу видеть Францию! – воскликнула Элоди, прикрывая руками глаза от солнечного света.
– Отсюда ее не разглядеть, слышишь, ты, дурочка, – сказала со смешком Делфина.
– Тогда что это вон там? – потребовала ответа сестра и показала пальцем на горизонт.
Делфина прищурилась и посмотрела вдаль.
– Облако, – объявила она.
– Сегодня нет никаких облаков. Я так решила, – проговорила Селеста, расстилая полосатый плед и распаковывая припасы для пикника.
– Ха! Тогда это должна быть Франция, – торжествующе заявила Элоди.
– Vive la France![67]А вот и ланч, – улыбнулась Селеста. – Димити, подходи. Садись. Тебе сэндвич с ветчиной или яйцом?
Когда ланч закончился, Чарльз лег, надвинул шляпу на глаза и заснул. Селеста перестала отгонять мух и ос, покушавшихся на остатки ланча, легла на спину, положив голову на живот Чарльза, и тоже закрыла глаза.
– Ах, как я люблю солнце, – прошептала она.
Они, все пятеро, провели на вершине весь день. Девочки наблюдали, как в зарослях дрока и вереска перелетают с цветка на цветок, покачиваясь в воздухе, сонные пчелы, смотрели на море, пытаясь разглядеть в нем далекие корабли, махали руками и громко кричали другим отдыхающим и туристам, забравшимся на Голден-Кэп. Пожилым парам с собаками. Юношам и девушкам, шагавшим, взявшись за руки. Семейным парам с маленькими крепышами, раскрасневшимися от восхождения. Те приветственно кивали и улыбались в ответ, и Димити поняла, что они ничего не подозревают. Эти незнакомцы не знали, что она не Обри, а Хэтчер. Ничто не позволяло предположить, что она не член семьи. Значит, Димити, хоть и ненадолго, стала одной из них, стала своей, и мысль об этом делала ее счастливей, чем когда-либо. Она не могла удержаться от улыбки, и в какой-то момент ей пришлось отвернуться от Делфины, потому что чувство радости оказалось настолько сильным, что защипало в носу, а это грозило слезами.