– Хорошо, раз уж на то пошло…
Он открыл дверь в свою маленькую комнатку, щурясь от спертого воздуха, который пах лимонным освежителем, стоящим на шкафу. Ханна закрыла за ними дверь.
– Уютно, – сказала она, сев на лоскутное покрывало и покачавшись на кровати.
– Так это тызатащила меняв постель, да? – спросил Зак.
Ханна просунула пальцы ему под ремень и повалила Зака на кровать:
– Не вздумай кому-нибудь сказать, что это не так. Даже самому себе.
– Я не осмелюсь.
Они занялись любовью без предварительных ласк, быстро и сосредоточенно, задыхаясь от спешки, и вскоре все было кончено. Ханна обхватила его ногами и выгнула при этом тело. Черные точки плясали в глазах у Зака, и, пока он пытался отдышаться, Ханна вынырнула из-под него и надела джинсы.
– Мне правда пора идти.
Она снова завязала волосы в хвостик.
– Погоди. Останься ненадолго. Останься на ночь.
– Я действительно не могу, Зак. Мне завтра нужно оказаться на высоте, равно как и на месте действия, с первыми лучами солнца. Это очень важно.
– По-быстрому перепихнулись, и все. Спасибо, мэм. – Зак запустил пальцы в свои волосы и ухмыльнулся, глядя на нее.
– Да на здоровье. – Ханна взглянула на него, потом наклонилась и поцеловала в губы. – Увидимся. И спасибо. Это было как раз то, в чем я нуждалась.
Она озорно улыбнулась и вышла, оставив его на постели в рубашке, на которой вместо пуговиц висели две спутавшиеся ниточки.
– Даже не попросила разрешения, – пробормотал Зак себе под нос и тут же спросил себя, в этом ли нуждался он сам, после чего решил, что все вышло очень близко к тому, чего он желал.
На следующий день после обеда Зак отправился навестить Димити. Ему захотелось попробовать передать на бумаге призрак юной красавицы, который сквозил в ее чертах, несмотря на морщины, и то, как ее глаза порой словно заглядывали в иные миры. Но его беспокоило, что ее реакция, когда она увидит работу глазами, привыкшими видеть работы Обри, может погасить в нем недавно появившуюся искорку творческого начала, которую он в себе так трепетно лелеял. Взгляд погруженного в эти мысли Зака машинально скользил по шедшей вниз главной улице Блэкноула, пока не остановился на стоящем в самом конце непривлекательном двухэтажном многоквартирном доме, построенном примерно в шестидесятые годы. Вдруг он заметил, как за высокой оградой мелькнуло что-то яркое, и на этот раз он сразу узнал этот цвет. Лиловый. Зак увидел за забором того самого здоровяка, высокого и грузного, с жирной шеей и бочкообразной грудной клеткой. У него были длинные каштановые волосы, которые он перехватил сзади резинкой, и неухоженная борода, скрывающая двойной подбородок. Джеймс Хорн, один из двух братьев, которые имели в Блэкноулe плохую репутацию. Джеймс разговаривал с кем-то, скрытым забором, и разговор был явно серьезный. Он метал громы и молнии и сотрясал воздух ручищами. Впрочем, голосов слышно не было. Зака даже удивил такой яростный, но тихий спор.