Однажды подруга пришла в «Дозор». Откуда ни возьмись, в тихое осеннее утро, пряное от запаха росы и опавших листьев. Война продолжалась, все такая же незаметная. Чарльз провел у Димити уже больше года. Они привыкли к их странной совместной жизни, открыв в ней ритм и удобство привычного хода вещей. А Димити в ней нашла также радость обладания всем, чего когда-либо желала. Теперь у нее был человек, которого она любила, который любил ее и нуждался в ней.
– Привет, Мици, – сказала Делфина с настороженной улыбкой, и земля снова разверзлась под ногами у Димити. Девушка почувствовала головокружение, будто стояла на вершине утеса, готовая покачнуться и упасть.
Делфина теперь выглядела старше. Лицо вытянулось, черты стали тоньше. Точеный подбородок. Волосы, мягкие и блестящие, разделенные сбоку на пробор и зачесанные назад, падали на плечи красивой волной. В ее карих глазах можно было утонуть. Глубокие, как бездна, они казались гораздо старше, чем сама Делфина.
– Как дела? – спросила она, и Димити не смогла ответить. Ее сердце билось слишком сильно, мысли толпились в голове, и слова не подыскивались. Улыбка Делфины поблекла, и девушка принялась теребить пальцами застежку сумочки. – Я просто… хотела увидеть дружеское лицо. Ну, давно знакомое, что ли. И я… хотела проверить, знаешь ли ты о… смерти отца. Он погиб в прошлом году. Мне в школу пришла телеграмма с этим известием. Ты знала? – сказала она торопливо. Димити кивнула. Глаза Делфины наполнились слезами. – Мне казалось, что я должна на всякий случай проверить. Думала, тебе следует знать. Потому что… ну, ведь ты же любила его, правда? В свое время, когда мама обо всем рассказала, мне это не понравилось. Но ведь мы любили папу, так почему бы тебе не любить его тоже?
– Я… любила его, – призналась Димити, сопровождая свои слова едва заметным кивком головы.
Они смотрели друг на друга через порог, и Делфина, казалось, не знала, что ей теперь следует сказать или сделать.
– Послушай, я… Можно мне зайти ненадолго? Мне бы хотелось поговорить с тобой о…
– Нет! – быстро покачала головой Димити.
Это был и отказ, и ответ, обращенный к внутреннему голосу, который где-то на задворках сознания шептал, что самой худшей из всех ее провинностей станет решение отвернуться от Делфины. Она подавила этот голос, чтобы стоять на своем.
– Ну да, – произнесла Делфина, смутившись. – Конечно. Разумеется… Тогда не выйдешь ли, чтобы со мной пройтись? По пляжу? Не хочется уезжать просто так. Я… не знаю, куда мне теперь податься.
Димити посмотрела на нее и почувствовала, как пустота у нее в голове улетучивается и начинается падение. Но глаза Делфины казались такими кроткими, таким умоляющими. В конце концов Димити поняла, что не может ей отказать.