– …ала…ама…лала…ала…ма…мама…
И ничего больше. Неожиданно наушники мяукнули, загудели и наполнились повторяющимся, словно сумасшедшая икота, пением, каким-то диким смехом, язвительным и страшным, но это был только ток, просто гетеродин начал генерировать слишком мощные колебания…
Сакс свернул провода, сложил их и сунул в сумку. Нигрен поднял край простыни и набросил на мертвеца, рот которого, до сих пор плотно сжатый, теперь, наверное под действием тепла (в гибернаторе было уже почти жарко – во всяком случае, у Рохана по спине текли струйки пота), слегка приоткрылся и приобрел выражение чрезвычайного удивления. Так он и исчез под белым саваном.
– Скажите что-нибудь… Почему вы ничего не говорите?! – выкрикнул Рохан.
Сакс затянул ремешки футляра, встал и подошел к нему:
– Спокойно, Рохан… Возьмите себя в руки…
Рохан зажмурил глаза, стиснул кулаки, весь напрягся, но напрасно. Как обычно в такие минуты, его охватило бешенство. Сдерживаться было страшно трудно.
– Простите… – выдавил он. – Так что же это значит?
Сакс сбросил слишком свободный для него комбинезон, и кажущаяся его полнота исчезла. Он снова стал худым, сутулым человеком, с узкой грудью и тонкими нервными руками.
– Я знаю не больше, чем вы, – произнес он. – А может, и меньше.
Рохан ничего не понимал, но зацепился за его последние слова:
– То есть как?.. Почему меньше?
– Меня здесь не было, – я не видел ничего, кроме этого трупа. А вы здесь с утра. Эта картина вам ничего не говорит?
– Нет. Они… они шевелились. Они еще жили тогда? Что на них было? Какие-то пятнышки…
– Они не шевелились. Это иллюзия. Энграммы фиксируются так же, как обычные фотографии. Иногда бывает совмещение нескольких изображений, но в данном случае ничего подобного не было.
– А пятнышки? Они тоже иллюзия?
– Не знаю. Возможно. Но мне кажется, что нет. Как вы думаете, Нигрен?
Маленький доктор тоже освободился от термокомбинезона.
– Не знаю, – сказал он. – Возможно, это и не артефакт. На потолке их ведь не было, правда?
– Пятнышек? Нет. Только на людях… И на полу. И несколько на стенах…
– Если бы была другая проекция, они, наверное, покрывали бы все изображение, – сказал Нигрен. – Но ручаться трудно. Слишком много случайного…
– А голос? Это… бормотание? – в отчаянии допытывался Рохан.
– Одно слово было отчетливым. «Мама». Вы слышали?
– Да. Но там было еще что-то. «Ала»…"лала»… это повторялось…
– Повторялось, потому что я прослушал всю теменную область, – буркнул Сакс. – То есть всю зону слуховой памяти, – объяснил он Рохану. – Вот что самое удивительное.
– Эти слова?..