Конечно, Денису не хотелось брать Ростика. Он способен на самые неожиданные поступки.
Зимой, помню, вышли мы на горку. У кого старые санки, у кого просто фанера. А Ростик, думаете, на чем скатывался? На деревянной подкове от унитаза…
Пошли мы как-то в кино. Честно стали в очередь за билетами. Ну, стояли, выходили, снова возвращались. Тут какой-то краснолицый дядя и раскричался: куда, мол, лезете без очереди? Дядю поддержала женщина. Другие, наоборот, заступились за нас. Пошла перепалка. А краснолицый — к Денису, с кулаками. Тут неожиданно из-под ног вынырнул Ростик. В руке у него кирпич.
— Отвяжитесь, гражданин, а то я щас кэ-эк врежу!
Все засмеялись. Мы благополучно взяли билеты. Ростик же укоризненно сказал Денису:
— Эх ты, яблоко раздора.
Меня это страшно удивило. Такой пацан, а такие слова произносит. Конечно, он вряд ли знал об их происхождении, о распре богинь Геры, Афины и Афродиты, — это в третьем классе не проходят, — но все-таки!.. Да и сам Денис мне подмигнул:
— Слушай, Серега, кто из нас старший брат, кто младший?
Впрочем, с ним он был всегда на равных. А мне это не удавалось. Я или сюсюкал, или покровительствовал, или поучал.
Вот и сейчас, ни к селу, ни к городу, спросил через окно:
— Ростик, кем ты будешь, когда вырастешь? Он малость подумал, почесал ухо.
— Буду, — сказал, — ночным сторожем.
Я, понятное дело, спросил, почему же обязательно ночным?
— Эх, Сережка-а, непонятливый ты. Ночью ведь что? Сплошная тишь. Гаснут огни. Ветер утихает. Все спят: люди, стрекозы, даже тигры в зоопарках. А сторож не спит, ходит — два шага туда, два обратно. И каждый звук ему слышен.
— Как поезда гудят, да?
Ростик насмешливо посмотрел на меня.
— Поезда!.. Как трава растет — слышно. Понял?
Я не успел сообразить, шутит он или говорит серьезно. Денис нетерпеливо вмешался:
— Слушай, парень, — проговорил он предельно сурово. — Возвращайся домой. Мы же на стадионе будем бегать… а ты?
— И я.
— Тебе нельзя, ты только что тяжелую ангину перенес. Что же ты там будешь делать?
Ростик подумал и ответил:
— Буду просто сидеть и улыбаться. Денис вконец раскипятился:
— Иди домой и улыбайся до упаду.
Ростик долу опустил два кусочка неба, повернулся, пошел… Мне жалко стало.
— Возьмем его, Денис? Пусть попасется на стадионной травке, а?
Но мой друг на этот раз был непреклонен.
Мы шли по влажному тротуару. Он подсыхал. Дома и деревья отражались серо-зелеными пятнами, расплывчатыми, нечеткими. Вокруг нас разливалось утро и ему, казалось, нет конца и никогда не будет…
У стадиона нам повстречалась седая женщина с черными кругами возле глаз. Она несла защитного цвета кислородную подушку. Денис нахмурился. И дважды оглянулся.