— Что, в самом деле?
— Увы, но это так. Пока ситуация ещё не критична, потому что остальные национальные общины не очень ладят между собой, можно сказать, они на ножах. Армяне и азербайджанцы, грузины и осетины, ну, и так далее. Пока ещё срабатывает древний тактический приём «разделяй и властвуй». Однако тенденция изрядно настораживает, согласитесь. Но дело даже не в этом. Институт долгое время практически не финансировался, и почти все компетентные учёные ушли в бизнес или уехали работать за бугор. Собственно, глупо было бы ожидать иного, и этих людей осуждать нельзя. Им тоже нужно питаться самим и кормить семьи. А потом началась разработка «Русского мира», в НИИ пошли неплохие деньги, и сразу же там начали появляться какие-то смуглые люди, которые ещё вчера торговали на базарах, а сегодня где-то приобрели по дешёвке дипломы кандидатов и докторов наук. Добро бы они по одному появлялись, так нет же — сразу целыми кишлаками. Вы уж не подумайте, что я нацист, но почти все эти ребята по-русски говорят с огромным трудом и с не меньшим акцентом! Какой уж там русский мир?
— Это Виктор всё выдумывает, — пояснил Пётр, на минутку отвлёкшийся от коньяка. — На самом деле он понятия не имеет, что происходит в Москве. Он там очень давно не был.
— Да зачем мне там быть, вполне достаточно объективно посмотреть, что эти деятели натворили! — разошёлся Виктор. — Кофе из-за них теперь среднего рода, как вам это понравится? В слове «йогурт» можно ставить ударения, где хочешь! А достойный венец всему — это аннулирование слова из трёх букв, которое начинается с буквы «хэ», да простят меня дамы! Это же на голову не налазит! Член, значит, есть, а слова для него больше нет, совсем как в том старом анекдоте! Неужели непонятно, что без этого слова русский язык совсем не тот? Не зря же наш институт называют НИИ «матюков»! Народ понимает, что понятия «русский язык» и «матюки» — неразделимы!
— Виктор, если вы так болеете за дело, считаете эту работу интересной, то почему же тогда вы всё-таки бросили институт? — поинтересовался Павел.
— Ну, что вам сказать? Эверест всю жизнь оставался моей несбыточной мечтой. Говорят, увидеть Париж и умереть. А я считаю, что Париж того не стоит. Городов много, и Париж среди них вполне рядовой. Разве что по сравнению с каким-нибудь Мухосранском он что-то из себя представляет. А Эверест — единственный в своём роде. Так что моё кредо — увидеть Эверест, и не жалко умирать! Вот я и выбрал, что для меня важнее. В какой-то момент вдруг спросил себя: а чем это я таким важным занимаюсь? Наукой? Нет! Выбиваю финансирование, отражаю рейдерские атаки, заключаю контракты на поставку техники, а потом принимаю разнообразные комиссии по проверке жалоб, дескать, закупил я не у тех или не по той цене. Для этого что, нужно быть доктором наук? Нет, конечно! Всё это не наука, а фигня! Пусть этим занимаются другие. Так что да здравствует Эверест! Теперь, Павел, можете мне сказать, удачно ли пройдёт наше с Настей путешествие?