— Но что мы делаем здесь, в этой яме?
— Еще один странный вопрос. Сегодня, наверное, праздник странных вопросов, — пробормотал Лис себе под нос. — Два ответа на выбор: сидим и скрываемся. Если вам не нравится здесь, можем спуститься в камеру. Там, правда, воняет до невозможности. Да и стража удивится, обнаружив вас в нашем недостойном обществе. Но зато пол, стены, потолок — все, как полагается.
Августейшая особа впала в задумчивость.
— Мадам, пока мы тут в узком кругу заинтересованных лиц, я бы хотел уточнить у вас кое-какие детали.
— Какие же?
— Мне ясно, чего хочет от вас Пипин. Дело в наше время обычное и не достойное не то, что пера Шекспира, но даже и нескольких капель чернил. Почему вас так ненавидит Брунгильда?
— Потому что я красива, а она жалкая уродина.
— Хороший ответ. Хотя я бы назвал ее безжалостной уродиной. Однако, когда это, скажем так, существо, желало расправиться с вами и всем потомством вашим, она кричала о семенах огня, о змеенышах, и тому подобном. Ни слова не было слышно о голубых, точно небо, очах и длинных, подобно спелой пшенице, золотистых волосах.
— Я не знаю, что она там кричала! — возмутилась Гизелла. — Я сама была жертвой дракона!
— Тише, тише, мадам! — требовательно зашептал Сергей. — Иначе мы все станем жертвами Пипина. Я бы даже поверил вам, когда бы не одно мелкое «но». Я был там, в лесу, когда дракон похитил вас. Более того: мы с ним на пару придумали план вашего похищения. И потому, как вы сами, надеюсь, понимаете, версия жертвы ужасной злокозненной твари меня не устраивает, как и вариант, что, мол, праздношатающаяся крылатая рептилия ни с того, ни с сего решила поохотиться на охраняемый возок, а вы абсолютно случайно возьми, да и окажись там.
— Вы наглец и невежа!
— Это верно, — согласился Лис. — Только к делу не относится. Понимаете, глубокоуважаемая мадам, я спиной своей ощущаю, что, связавшись с вами, мы здорово влипли. А поскольку выбираться по-любому нам придется вместе, я бы очень хотел понять для себя, во что именно и на какую глубину мы вляпались.
— Это неслыханно!.. — продолжала возмущаться Гизелла.
— Все оттого, что мой отец — дракон, — прервал мать Дагоберт.
— Что? — переспросил Рейнар.
— Вы не ослышались. Мой отец — дракон.
— Тише! — испуганная красавица попыталась зажать сыну рот ладонью, но тот отстранил руку матери.
— Это чистая правда.
— А как же покойный Дагоберт? — взгляд Лиса буравил вдову насквозь.
— Он тоже сын дракона, — прошептала смирившаяся Гизелла. — Начиная с первого Меровинга у них у всех одна порода. Не знаю уж почему, но сыновья драконов при всех их талантах и достоинствах не могут иметь мужского потомства. Никто не знает, отчего, но это так. Вот и повелось: дракон требует себе красавицу в пещеру, а его сын или же иной драконид освобождает бедную девушку из лап чудовища. Вынашивание драконида длится около года, так что первенец рода владык франкской земли рождается, как положено, в священном браке.