— Кто такая? Внутрь нельзя!
Перед лицом пытающейся прорваться в дом Кима Тайры, скрестились лезвия ножей.
— Я работаю здесь служанкой. Пустите. Мой хозяин слеп, ему может понадобиться помощь!
— Твоему хозяину уже не понадобится помощь…
Не обращая внимания на странные слова, Тайра на свой страх и риск поднырнула под острые лезвия и бросилась внутрь.
Как это — не понадобится ее помощь? Конечно, понадобится. Ведь Ким совсем один.
Зачем здесь стражи?
Она нашла его лежащим в старом кресле. Спокойного, умиротворенного, даже расслабленного. Только… пустого. Не звенящего светом человека с переплетением из различных энергетических структур, а физическую оболочку. Которую покинула душа.
Нет… Нет. Нет!
— Ким!
Если бы не прозвучавший в комнате незнакомый голос, она кинулась бы к учителю, чтобы обнять, чтобы попрощаться, чтобы прижать к себе сухую руку, чтобы…
— Так-так-так. А вот и ты! Как хорошо, что не придется за тобой посылать. Одна служанка, и оба хозяина мертвы. Как занимательно… Стража!
На выкрик высокого усатого мужчины, одетого в белую с золотым туру и свободные с вышивкой штаны, прибежали солдаты.
— Что…Что с ним случилось? Почему? Как… Как же так?
Она лопотала без остановки, не замечая того, что за спиной скручивают руки.
— Он не мог умереть, не мог… Он ведь был еще не стар. Ким! Ки-и-и-иммм!!!
Тонкий голос сорвался на визг и оборвался хрипом.
Усатый поморщился, и прищурил сверкающие ненавистью черные глаза.
— Вот ты нам и расскажешь, сутра, почему он умер. Точнее, почему умерли оба.
— Это не я! — Прошептала Тайра и почувствовала, что сейчас сломается — треснет изнутри, расколется и зашипит, пролившейся на раскаленную землю, влагой. — Я не… Что… Почему он умер? Почему?!
Ее лишь жестче подхватили под руки. Черноусый не ответил — вместо этого коротко скомандовал:
— Уведите эту колдунью с глаз долой.
Тогда она впервые за долгое время услышала это слово вновь.
* * *
(Oystein Sevag — Seen From Above)
Странно, но возвращаясь в те дни, Тайре даже теперь малодушно казалось, что было бы лучше, если бы Радж выжил. Ведь тогда осталось бы хоть что-то знакомое: кровать под лестницей, метлы в углу, серебро, которое нужно чистить и отражающиеся от стен зычные окрики. Пусть даже злые, но все же знакомые.
А так потерялось сразу все — качнулся под ногами мост, проломились под ногами прогнившие доски, и перила, щепки, веревки — все полетело вниз, в бурное и мутное, состоящее из грязи, течение.
Нет, в камеру ее бросили не сразу — первые пять часов ее допрашивал тот, кого она никогда прежде не видела и о ком в Рууре слагали пугающие мрачностью легенды — колдун Алу Брамхи-Джава.