– Вот! Там! – вдруг встревоженно громко вскрикнул Макс, указывая пальцем по направлению линии света своего фонаря.
Алекс присмотрелся. Создавалось впечатление, что упершись в стену, линия трещины повернула под прямым углом и пошла вниз по стене, которая сильно разошлась в разные стороны.
– Почти как в плохом кино, – присвистнул Алекс.
– Над этим местом, если я ничего не путаю, должны находиться обрушившиеся еще во время взрыва циркуляционные насосы. Так что здесь в любом случае очень сильные повреждения были, которые просто заливали бетоном, даже не пытаясь разобрать. Может быть, эта трещина начала образовываться еще тогда, а теперь ситуация только усугубилась.
Алекс посветил фонарем в расщелину и не поверил своим глазам. Стена была разорвана на две части. Сквозь проем удавалось четко рассмотреть фрагменты какого-то трубопровода.
– Там что-то есть! Что это за помещения?
– Я же говорю, сюда, возможно, обрушились насосы, а во время ликвидации последствий аварии это место залили бетоном, перекрыв все возможные проходы. То есть, туда не ступала нога человека почти несколько десятилетий. Так что мы почти археологи, – Макс усмехнулся, закончив почти монотонно произнесенную речь.
– Давай попробуем туда пробиться? Может быть, нам удастся найти что-нибудь полезное?
– Попробуем, – протянул Макс. – Я сейчас принесу кувалду, попытаемся расширить проход. Бетон тут, похоже, не в лучшей форме, и мы запросто это сделаем.
– Главное, чтобы вслед за ним не обрушилось и все остальное.
Макс провел рукой по бесформенным краям трещины. Вопреки ожиданиям, бетон достаточно неплохо сохранил свое состояние и теперь едва ли поддавался усилиям человека. Но иного выхода, кроме как разбить стену или оставить все как есть, не было. Так что приходилось уповать на варварский метод и пускать в ход кувалду. Он появился с ней около Алекса, как-то неожиданно быстро вынырнув из темноты.
Макс с каким-то особым остервенением нанес первый удар. От этого гулкое дребезжащее эхо разнеслось по всему парораспределительному коридору. Потом следующий, еще и еще. Макс крушил останки четвертого энергоблока так, будто искренне ненавидел это место, и накопленная за четверть века ненависть, усиленная отчаянным желанием жить, теперь вырывалась наружу. Он никогда не говорил об этом, но теперь от его действий веяло отчаянием и обреченностью. Алекс пытался забрать кувалду и помочь ему, но тот не отдавал, отбивая от разлома стены все новые и новые осколки. Это чувство для Макса было похоже на наркотическую эйфорию. Страшное чувство убийцы своего родителя клокотало в нем. Он наносил удары до изнеможения, до тех пор, пока его руки не опустились в бессилии. И только тогда за дело взялся Алекс. Он бил по фрагменту стены с размеренным, почти спокойным чувством победителя, поборов слабость, которая все еще преследовала его после тяжелой болезни. Хотя едва ли он был столь уравновешен в эти мгновения. Сейчас он был больше похож на несчастного оборванца, стучащегося в дверь крайнего дома, прося милостыни или хотя бы кусок хлеба, чтобы утолить измучивший его голод. Хотя больше ему подошел бы образ немного сумасшедшего алхимика, который бездарно потратил всю свою жизнь на поиски философского камня и вот теперь из последних сил завершает главный эксперимент в своей жизни, а за ним…