На какой-то момент все оказалось под вопросом. Козни двора, господа Виллеруа, д'Антраг, заинтересованные в королевских распрях, сделали шаг вперед, вынудив Генриха III отступить на шаг. Наваррский король решительно двинулся к миру.
Он положился на Бога, как делал всегда в опасных ситуациях. Эта дорога могла считаться опасной. Он двинулся по ней практически один. Дорога была узкой и неверной там, где сливались Луара и Шер.
Генрих III находился в Плесси-Ле-Тур. Генрих Беарнец был в священном одеянии, делавшем его уязвимым для врагов. Он шел на риск погибнуть от пистолетной пули, как Гиз, или от пули, пущенной из аркебузы, как Колиньи. Он гордо нес свой белый султан, короткий красный плащ, прикрывавший его кафтан, вытертый кирасой, и штаны цвета осенних листьев; он предпочитал этот немаркий цвет.
Маленький, крепко сидящий в седле, поседевший до времени (ему было всего тридцать пять), с орлиным носом и подбородком Полишинеля, взором живым, беспокойным взором охотника, пронзающим сердца и заросли, он шел на свидание к своему королевству с трепещущим сердцем, но со светлым и улыбчивым лицом.
Генрих III слушал вечерню в Миниме. Его предупредили, что приближается огромная толпа и во главе ее одинокий кавалер громко говорит и смеется.
— Но, черт возьми, — сказал Генрих III, — вы увидите, что это мой наваррский братец. Ему наскучило ждать.
И это был он. Толпа действительно была столь огромна, что оба короля какое-то время не могли приблизиться друг к другу. Они протягивали друг другу руки, но издали. Наконец образовался проход. Генрих Наваррский упал на колени и со свойственным только ему выражением воскликнул:
— Теперь я могу умереть! Я увидел моего короля.
Генрих Валуа поднял его и обнял. Раздавались крики радости, летевшие в небо. Люди взбирались даже на деревья.
Назавтра наваррский король присутствовал при пробуждении короля Франции в сопровождении одного пажа. Для этого требовалась определенная смелость. Кровь герцога Гиза не стерлась еще с паркета замка Блуа.
Было решено осадить Париж. Во время этой осады Жак Клеман под восторженные овации парижан и надеясь свершить святое дело убил Генриха III.
Вы сомневаетесь не в убийстве, а в святости его? Прочтите вот этот куплет:
Наш Жак Клеман, монашек молодой,
Письмишко королю вручил.
А с ним смиренно, как святой,
И ножик в брюхо засадил.
Этот стишок был написан под гравюрой, представляющей «страдание благословенного святого Жака Клемана», погибающего под алебардами слуг короля.
И тогда пришлось Генриху IV — наш герой стал Генрихом IV после смерти Генриха III — снять осаду Парижа и отойти в Дьепп в ожидании помощи, которую должна была ему прислать королева Елизавета.