Надо мной опять нависла угроза исключения из школы. Я искренне покаялся и был прощен. Васю-сержанта куда-то убрали. Мама говорила, что мои выходки ей добавили много седых волос. Одна Тамила втайне гордилась мной, рассказывая подружкам, что ее любимый Колька хотел взорвать школу…
Взгляд из будущего. Где-то в конце шестидесятых годов на военном "козлике" я объезжал ракетные старты, которыми мы усеяли всю Прибалтику. Тогда массовые ракеты не летали еще далеко, и мы их натыкали как можно ближе к границам НАТО. Переезжая в Латвии через мостик маленькой речушки, я заметил в руках мальчика некий знакомый предмет. Я велел водителю остановиться, выскочил из машины, очень спокойно поздоровался с ребятами и попросил их подарить или продать мне ЭТУ штуку. Малыш охотно подарил мне вымазанную илом мину и предложил мне взять еще, если они мне так нравятся. Я оглянулся. На бережке просыхали еще десяток хвостатых 50 – ти мм мин, которые ребята выуживали из ила под мостом. Я велел ребятам идти по домам, они беспрекословно повиновались (на мне была черная морская форма, весьма напоминающая эсэсовскую) и послал водителя за властями, чтобы разминировать опасное место. Надеюсь, в небесной канцелярии мне хоть частично скостили мой долг за деребчинскую мину…
А вот наше стрелковое оружие чуть не выстрелило еще громче. Ходили мы с Толей на станцию, где разгружали уголь для завода. Уголь был из Силезии, курной, и хорошо горел в обыкновенных печках. На путях и рядом после разгрузки можно было собрать пару ведер угля, совсем не лишнего в холодную зиму. Не брезговали мы и крупными кусками из еще неразгруженных платформ. Однажды за таким занятием нас застукал хромой Илюша Шевченко, какой-то начальник в заводской охране. Несмотря на наше сопротивление, он затащил нас в комнату охраны. Держал там нас он несколько часов, затем избил и пинками здоровой ноги вышвырнул из помещения.
Решение наше было единодушным и непреклонным: убить гада. План был тщательно разработан. Гад (по другому теперь мы его не называли) всегда возвращался домой поздно вечером, после кино в заводском клубе, через мост вблизи Толиного дома. Засада была предусмотрена в близких кустах с обеих сторон дороги. Намечен был видный ночью камень на дороге, по достижении которого Гад отправлялся в мир иной одновременными выстрелами с двух сторон. Промах почти исключался из-за близкого расстояния, но было предусмотрено и добивание двумя выстрелами в упор. Были разработаны пути ухода и, на всякий случай, – перепрятывание оружия. О том, чтобы его, по примеру современных киллеров, бросить, – и мысли не возникало: потеря оружия, знали мы, – тягчайший грех. Намеченные обстоятельства: кино и присутствие на нем Гада, произошли уже через несколько дней. Мы, не досмотрев фильм, смылись раньше, вооружились, и залегли в облюбованных точках. Шаги хромого Гада ("рупь – двадцать" по нашим дразнилкам) мы услышали издалека, но на этот раз он шел не один: его под ручки вели две женщины. Стрелять было нельзя и мы, скрепя сердце, отложили казнь. Следующее совпадение обстоятельств произошло через пару месяцев, но к тому времени мы немного остыли, а главное – стали старше на целых два месяца и великодушно разрешили инвалиду Великой Отечественной Илье Шевченко продолжать жить.