— Сьере, завтра начинаем. Подготовленный батальон прорвёт боевые порядки противника и сменит части, которые воевали здесь раньше. Далее — рота бомбомётов пойдёт с вами, сьере дель Стел. Так что можете приструнить Льян. А то девочка слишком разбаловалась. Далее в прорыв идут мои части, следом, через два часа по выходу последнего подразделения, вы, Ролло. И за ним — ваша очередь, капитан.
Киваю в знак согласия. И, удовлетворённый этим жестом Император продолжает:
— Далее, по выходу из долины…
…Это где-то два километра…
— …начинаем расходиться.
Всё верно. Там развилка дорог, которые разбегаются на все стороны света. Мне — направо. Остальные — кому куда предписано. Что-то больно эта ситуация мне напоминает наши сказки — как там? Налево пойдёшь — коня потеряешь. Направо пойдёшь — невесту найдёшь? Тьфу! Едва не сплёвываю, но спохватываюсь. Всё таки в шатре самого императора…
— В чём дело, сьере капитан?
Ледяным голосом спрашивает меня Неукротимый. Взгляд — бешеный. Буквально замораживающий.
— Прошу прощения, ваше величество. Просто тут аналогия…
— Аналогия? Поясните, капитан!
…Точно рассвирепел. И я хорош. Не смог сдержать эмоции…
— Ваше величество, среди моего народа есть сказка о великом воителе, оказавшемся на развилке трёх дорог. Там стоял указатель, на котором было написано следующее: налево пойдёшь — коня потеряешь. Прямо пойдёшь — голову сложишь. Направо пойдёшь — невесту найдёшь… Вот мне и подумалось насчёт невесты…
Неожиданно Атти громко смеётся. Ролло ему вторит:
— Кто о чём а стальной капитан — о женщинах! Точно небо упало на землю, а реки потекли вспять!
Я не понимаю, и император, продолжая смеяться, поясняет:
— Сьере Стел, моя Льян очень обижается на вас, что вы не обращаете на неё внимания.
— Как это, не обращаю? Очень даже, наоборот.
— Да? Как на специалиста — может быть. Как на соратника — вполне допускаю. Но вот как на женщину — ни одной попытки даже простого флирта! Впрочем, вы вообще, насколько мне известно, противоположным полом не интересуетесь. Этому есть какая то особая причина?
Глаза императора становятся злыми. Он что, меня за этого… За демократа принял?! Видимо, Атти сообразил, что переборщил, потому что я едва сдержался, чтобы не влепить ему по роже за такое. Но видно всё отразилось на моём лице, поэтому я буквально процедил:
— Мне некогда было ими заниматься. Ваше. Величество. Учебка. Лари. А здесь, когда каждый день гибли тысячи людей, как то не тянуло. Да и не с кем.
Несколько мгновений тишины. Ролло хмурится. Атти не знает, что сказать. Наконец, открывает рот: