Покончив с ужином, доктор промокнул салфеткой губы и отбросил ее в сторону.
– Я понимаю, ситуация неприятная и мучительная для нас обоих. Но инициатором разрыва являешься ты, и тебе придется поговорить со мной.
Она пренебрежительно усмехнулась и подняла на него глаза. Доктору это не понравилось, и он завелся:
– Не пойму, чего тебе не хватает? Скажи, я все сделаю для тебя. Только скажи.
Он смотрел на жену пристально, стараясь прочитать ее настроение по глазам, но, кроме безразличия, ничего не находил.
– Если ты меня разлюбила, то скажи, я пойму.
Елена отвела от него взгляд, и мучительная улыбка начала сползать с ее лица. Она смотрела на бассейн через стеклянную стену. Доктору показалось, что на этот вопрос однозначного ответа у нее нет.
– Если ты будешь молчать, ничего не изменится, – сказал он с горячностью и резко встал, с силой оттолкнув стул.
Эрих открыл дверь на патио, и в гостиную ворвался свежий осенний воздух. Елена поежилась и прикрыла руками оголенные плечи.
– Прости меня, – тихо сказала она.
– Что? – спросил он.
Елена сделала музыку тише и повторила:
– Прости меня, я была тебе плохой женой.
– Это ты так решила или тебе кто-то это сказал? А может, ты прочитала очередную бредовую статью в женском журнале? И что это за понятие такое – «хорошая жена»? Кто установил стандарты, в которые ты не вписываешься?
– Пожалуйста, не прерывай меня, я не в силах противостоять твоим психологическим штучкам. Я просто хочу сказать на прощание несколько слов и даже не жду от тебя понимания. Хотя я знаю, что бы я ни сказала, ты меня все равно не поймешь.
– Я постараюсь, – сказал Эрих с отчаянием в голосе.
Она отрицательно покачала головой. Локоны ее волос заколыхались волной, доктор не сводил с нее глаз. Боже, какая же она красивая и желанная. Он не может ее просто взять и отпустить.
– Дорогая, я сделаю все, что ты скажешь, лишь бы спасти наш брак, лишь бы ты была счастлива.
– В том-то и дело, я не знаю, что такое счастье. Я не знаю, что мне нужно для счастья. Мне кажется, я пришла в эту жизнь, чтобы сделать ее для своего окружения невыносимой. Меня не понимают родители, не понимают сестры, не понимаешь и ты. Я не могу родить ребенка, но даже если бы он у меня был, он тоже бы меня не понимал. Тело мое существует, я дышу, мыслю, но я не чувствую, что живу. Мне хочется свободы и уединения вдалеке от дома и близких. Может, так я смогу разобраться в себе.
Краузе посмотрел на нее с тоской в глазах и спросил:
– О чем ты говоришь?
– Я хочу уехать на время из страны. Ты же знаешь, я ненавижу Москву.