Потом, сидя на кухне за вкуснейшим зеленым борщом, под рюмку водочки, они рассказывали друг дружке обо всех недавних событиях своей жизни. Оказалось, что они не только сексуально, но и душевно невероятно соскучились. Они откровенно говорили обо всем. Слава смогла наконец объяснить мужу, отчего пошла в стрип-клуб, а Прудников рассказал о том, как его чествовали в «Елисееве», и о том, что вся премия ушла на куклу, но он не жалеет… Им обоим было приятно делиться самым сокровенным, самым важным.
И тут Валентин решил открыть жене то, что лежало на его сердце тяжелым камнем и что, как ему казалось, было уже непоправимо.
— Слава! Обещай, что не станешь меня осуждать. Я хочу тебе кое в чем признаться!
— Обещаю, — похолодела жена.
— Хозяин стриптиз-клуба Крученых — вовсе никакой не маньяк. Это я его подставил…
— Даже не спрашиваю почему. Догадываюсь… — Женщина скорбно приложила ладонь к щеке.
— Ты права. У меня просто крышу снесло, когда я увидел тебя у этого шеста, голую!
— Но я же тебе все объяснила, Валя! — растерянно воскликнула Слава. — И что теперь?
— Теперь — ничего! Он повесился в камере! И теперь никому нет дела до того, кто в действительности совершал преступления! — Валентин налил себе еще рюмку водки и выпил.
— Ты с ума сошел! А настоящий маньяк, он же все еще разгуливает на свободе! Он же будет продолжать убивать, переодевая своих жертв в кукол!
— Хорошо. Что ты предлагаешь? Объявить в моей конторе, что я совершил должностное преступление и повесил убийство не на того? Вернуть премию в «Елисеев»? А куклу вернуть в «Щелкунчик»? Что теперь?!
Рука его опять потянулась к бутылке, но жена накрыла рюмку своей ладонью.
— Тебе срочно нужно идти с повинной. Но не к ментам твоим и не к «Елисееву». А к Вере Алексеевне. Понял?
— Она-то тут при чем? — пожал мощными плечами сыщик. — Ей охота за мной дерьмо разгребать?
— Вера — мастерица распутывать самые сложные узлы. Она обязательно что-нибудь придумает. Все! Одевайся, с этим нельзя затягивать! Прямо сейчас и поедешь!
— А если она не захочет со мной разговаривать? — вяло отбивался милиционер.
— Ты офицер или где? Придумаешь что-то, ты же нашел способ, чтоб мы помирились… Но нельзя оставлять это так. Практически ты убил человека, это грех! Сделай же теперь хоть что-нибудь!..