— Да, непростая история, — негромко сказал Андрей. — Рад, что она закончилась. Выходит, с Тужиловым ты возилась зря, напрасно ездила в Питер…
— Ну почему же, вовсе не зря, — возразила Вера. Она остановилась под липой и втянула воздух в ноздри. — Уже чую, скоро зацветет… Так вот, старик профессор ведь сыграл свою роль.
— Какую? Я так понял, что никакой опыт физиолога Гершуни ему не помог.
— Он и был тем капканом, в который угодил демон.
— Живцом, что ли? Тогда понятно.
Они помолчали.
— А знаешь, милый… Ведь я Тужилова обманула.
— Когда?
— Тогда, в Борисполе, двадцать лет назад. Никакого опыта Гершуни я на себе не ставила. Сказала так, просто чтобы отвязался. Предчувствие опасности у меня врожденное…
— Это мне известно, — улыбнулся Двинятин.
Снова помолчали. Вера произнесла тихо:
— Не знаю почему, но мне кажется, что с Тужиловым еще не закончено. Мы с ним еще как-то пересечемся. Наверное, в рамках задуманного им тренинга на выживание… Но вообще я думаю, не так важно предчувствовать опасность, как чувствовать людей.
— Это тебе, может, и не важно, у тебя предчувствие опасности и так есть, а нам, простым смертным, хотелось бы!
— Еще бы, я понимаю. Но вот ведь это чувство не помогло мне, я не знала, что убийца ходит рядом со мной, что он даже «помогает» расследованию. И о профессоре я многого не знала, не чувствовала… И потом, помнишь миф об Ахилле?
— У которого Ахиллесова пята?
— Ага. Его в детстве окунули в какую-то священную реку, и он стал неуязвим. Но ведь его держали за пятку, и потом именно в эту пятку его и подстрелили. Никакая неуязвимость его не спасла, он погиб. То же и с тренингом, с предчувствиями опасности. Тужилов теперь почует, если в него прицелятся из огнестрельного оружия. Ну и что? Это не спасет его от ножа, яда, аварии, террористического акта… Даже от инфаркта, даже от воспаления легких не спасет.
— Кому суждено быть повешенным…
— Именно. Тот не утонет. Но я поняла еще одну очень важную вещь.
— Какую?
— Нельзя отказываться от данного тебе. Нельзя не пользоваться своим предвидением смертельной опасности. А главное, нельзя пользоваться для себя одного. Типа, почуял страх — и руки в ноги, бегом отсюда. Нужно предупреждать тех, кто вокруг тебя, кто этого не чувствует.
— Они могут не поверить.
— Значит, надо стараться, чтобы поверили. Нас, тех, кто чувствует, очень мало. Один на тысячу, на десятки тысяч. Но зачем-то же мы нужны? Зачем, если не для того, чтобы предупреждать ближних? Они без нас не спасутся, значит, мы должны… Я должна.
Андрей кашлянул.
— А что Прудников, этот ревнивый мент?