— Легко могу себе представить, — протянул Алекс. — У нее что, передозировка?
— Не знаю. Уоррен сказал, что с ней сейчас ее дети.
— А где сейчас сам дорогой папуля?
— Не смей его так называть, слышишь! — Каролин передернуло. — Насколько я понимаю, он в Вермонте, занят организацией похорон Салли, тем более что Пэтси не может ему помочь, и зол на меня, потому что вместо того, чтобы быть под рукой, я куда-то подевалась, — она подняла на него глаза. — О тебе он даже не спросил.
— Интересно. Или ему все равно, или он уже знает.
— Какую аферу вы с ним планировали провернуть, когда Салли не станет?
Алекс невесело усмехнулся:
— Он намеревался щедро от меня откупиться, и я должен был навсегда исчезнуть.
— Сколько он тебе обещал?
Алекс пожал плечами:
— Точно не помню, поскольку в мои намерения не входило брать эти деньги. Что-то вроде полмиллиона, если не ошибаюсь.
— Мне кажется, он испугался, что ты можешь его шантажировать. Если только до сих пор не понял, что ты и есть настоящий Алекс.
— Ну, Уоррен умом никогда не отличался. Ты уверена, что он звонил из Вермонта?
— Нет, конечно, — сказала Каролин упавшим голосом.
— Вот и я о том же. В этой жизни нельзя быть ни в чем уверенным.
— Особенно в этой семье, — с горечью добавила она.
— Чья типичная представительница сидит в данную минуту передо мной, — напомнил он.
— Я так не думаю.
Алекс никак не ожидал от нее таких слов.
— Что ты хочешь этим сказать? — в его словах прозвучал едва не вызов.
Каролин подняла на него глаза.
— Я хочу сказать, что настоящий Макдауэлл среди нас двоих — это ты, хотя между вами и нет кровного родства. Ты самоуверенный, красивый, эгоистичный лжец, готовый на что угодно, лишь бы только все в этой жизни было по-твоему, даже если это приносит другим страдания. Для меня ты — воплощение Макдауэллов.
Обижаться на это было смешно, но он обиделся.
— А ты у нас мисс Чистая-как-свежевыпавший-снег-совесть.
— Отнюдь. Но я никогда не ставлю свои желания на первое место и не могу наплевать на то, что другим будет больно. И еще я не лгу.
— Ты? Не лжешь? Другим — может быть, но ты лжешь себе, — усмехнулся Алекс. Он прислонился спиной к косяку, не осмеливаясь подойти к ней ближе, боясь потерять самоконтроль.
— Я не лгу! — с яростью в голосе повторила Каролин, поднялась с кресла и, пылая гневом, шагнула ему навстречу. Это была ошибка.
— Что ты обо мне думаешь?
— А зачем спрашивать, ты и так прекрасно знаешь, что я о тебе думаю.
Алекс театрально зевнул.
— Это точно, знаю. Ты презираешь меня, ты считаешь меня последним дерьмом. Мало того что я проходимец, мошенник, лжец, я еще имею наглость открыто это признавать. Ты считаешь меня таким же мерзавцем, каким я был всегда, и уверена, что я отравляю тебе жизнь. В душе ты жалеешь, что тот, кто в меня стрелял, промахнулся. Ну как, я ничего не забыл?