— Поверьте, генерал, это самая приятная вещь, какую только я от вас когда-либо слышала, — возразила генеральша. — Я очень рада вашему разорению, если оно меня освобождает от вас. Вы мне часто говорили, что я вышла за вас только из-за денег. Позвольте мне вам сказать, что я сама горько раскаиваюсь в этой невыгодной сделке. Если бы вы опять сделались женихом, и будь вы выше головы засыпаны бриллиантами, то я бы все равно даже своей горничной отсоветовала выходить за вас замуж — до того быть вашей женой противно и скверно. Что касается вас, мистер Гартлей, — продолжала она, обращаясь к секретарю, — то вы в достаточном блеске выказали в этом деле свои превосходные качества. Мы убедились, что вы лишены и мужества, и ума, и самоуважения. Вам теперь остается только одно — немедленно убираться отсюда и никогда больше не приходить. Причитающееся вам жалованье вы можете занести в список долгов моего бывшего супруга.
Едва успел Гарри выслушать эту речь, как генерал обратился к нему с другой, не менее оскорбительной речью.
— А пока извольте отправляться со мной к ближайшему полицейскому надзирателю, — сказал генерал. — Вы можете обмануть простодушного солдата, но око закона сумеет выведать все ваши секреты. Если мне придется теперь, на старости лет, жить в нищете по вашей милости, благодаря вашим интригам с моей благоверной, то и вам все ваши пакости не сойдут с рук безнаказанно. Если Бог справедлив, сэр, то Он не откажет мне в огромном удовольствии — посмотреть как вас засадят в тюрьму, где вы будете до конца дней своих щипать паклю.
Генерал потащил Гарри из комнаты, свел вниз и повел по улице в ближайший полицейский участок.
На этом (говорит мой арабский сочинитель) оканчивается печальная роль картонки. Но для несчастного секретаря это дело открыло новую и более достойную жизнь. Полиция без труда убедилась в его совершенной невиновности; по окончании следствия один из главных начальников сыскного отделения даже похвалил его за честность и простодушие. Многие важные лица приняли участие в судьбе несчастного юноши и помогли ему устроиться, а вскоре он получил небольшое наследство после бездетной незамужней тетки, жившей в Ворчестерском графстве. Тогда он женился на Пруденс и уехал с нею в Бендиго, а по другим известиям в Тринкомали, очень довольный своей судьбой и с самыми лучшими видами на будущее.
ГЛАВА II
Рассказ о молодом человеке духовного сана
Его преподобие мистер Саймон Ролльс весьма отличился в моральных науках и показал необыкновенные успехи в богословии. Его опыт «Об учении христианском и об обязанностях к обществу» стяжал ему некоторую известность в Оксфордском университете, а в духовных и ученых кругах было известно, что молодой мистер Ролльс задумал обширный труд — как говорили, целый фолиант — об авторитетности Отцов Церкви. Несмотря на это, он двигался по службе неважно, был викарием и все только дожидался самостоятельного прихода. Дожидаясь, он жил в Лондоне, в той его части, где все больше сады и очень тихо, а тишина была ему необходима для научных занятий. Квартиру он снимал у мистера Рэберна, садовода в Стокдов-Лене.