Не скажу, что получила от купания большое удовольствие. Кошка внутри так и ежилась. Озеро ей определенно не добавляло уверенности в себе. Ладно бы еще лохань или тазик там какой! А так… Но я загнала страх поглубже и стоически плескалась в теплой водичке, пока не осталась полностью довольна своим запахом. Вот так-то, теперь я себя человеком чувствую, а не муркой помойной!
Довольная собой, я выбралась на берег. С водой получилось, глядишь, и с тьмой сработает. Надо только взять себя в лапы и очень сильно постараться. Нет, не до такой степени, как советовала Алька, но все же. Оказавшись на берегу, я встряхнулась и довольно выгнулась, подставляя отмытую от дорожной пыли мордашку серебристому лунному свету. Мр-р-р… Хорошо-то как!
И надо же было этому проходимцу чернокрылому появиться именно сейчас!!! Я повернулась, чтобы взять полотенце, и тут из-за деревьев раздался сдавленный кашель. Совсем совесть потерял, ничего святого для него нет! Я попятилась, вскинула голову и наткнулась на голодный взгляд багряных глаз. Руки мгновенно украсились когтями.
— Извр-р-р-ращенец!!!
Самое удивительное, что он, кажется, смутился. С чего бы? Не ожидал, что застукают? Ну-ну.
— Фи! — более удачного слова, чтобы выразить всю гамму переполняющих меня эмоций, при всем желании не подберешь.
— Я вовсе не… — начал было крылатый, но вовремя поймал себя на том, что оправдывается (да перед кем? Перед шатой!) и прикусил язык. Даже оценивающего взгляда отвести не потрудился.
Душившая меня мгновение назад злость неожиданно сменилась смехом. Ну, смотри, смотри, мне, в общем-то, не жалко. Да и стесняться нечего, Алька на славу постаралась.
— Тебя долго не было, вот я и… мы забеспокоились, и я пошел тебя искать.
С трудом удержав рвущийся наружу смешок, я кивнула и начала одеваться. Ишь какой, беспокоился он!
— А ты, в общем-то, ничего, — глубокомысленно изрек темнокрылый, прогулялся напоследок взглядом от макушки до утопающих в траве ступней и наконец отвернулся. Теперь объектом пристального внимания рэй'тхи стала причудливо изогнутая ветка. — Одевайся, я жду.
Э… Это что, был комплимент?..
— Ты тоже, — фыркнула я, — когда тьму свою не выпячиваешь.
По смуглому лицу проскользнула тень.
— Впятить ее я даже при желании не смогу.
И то правда, чего это я?
Покончив с одеванием, я оперлась на руку ангела, и мы потопали к костру.
— Ледышка, — проворчала я. Ладошка соскользнула от локтя к пальцам. Он вздрогнул. — Почему у тебя руки вечно холодные?
Любопытство настырно потребовало ответа на животрепещущий вопрос — только ли руки? — но я напомнила ему про тьму, и вездесущее чувство сдалось под напором страха.