Дермидонтыч боязливо выглянул из двери блока, не решась выходить в зал, но худой старик Максимильяныч толкнул его вперед, и ученый побежал вперед, к детектору. Они взобрались вслед за начальником по крутым, шатким лестницам на самый верх, где сплетались в неимоверно сложных узлах трубы со шлангами и проводами. Соломоныч окинул взглядом приборы, вытер горлышко бутылки о халат, закатал рукава и медленно, осторожно открыл медный краник, торчащий из продолговатой ёмкости.
В бутылку тонкой струйкой полилась мутная темно-серая жидкость, глаза Соломоныча расширились, и ученый забормотал:
– Это оно, это несомненно оно… – он понюхал бутылку и внезапно безумно захохотал. – У нас получилось, ха-ха-ха, мы сделали это! Это оно!
– Что получилось, Соломоныч, не томи! – спросил Максимильяныч.
– Это оно, ха-ха-ха! Расчеты не подвели, у нас получилось! Мы… мы синтезировали анти-водку!
«Они все безумцы, и никуда не деться мне из их костлявых рук», – угрюмо подумал Иероним.
– На, Иероним, – Соломоныч протянул бутылку, его глаза блестели. – Выпей анти-водку.
– А он не отравиться? – испуганно спросил Максимильяныч. – Вдруг она ядовита?
– Дурак ты, Максимильяныч. Как может быть ядовита субстанция, синтезированная из водки и кефира. Пей, Дермидонтыч, и ты войдешь в историю как первый анти-водочный сибиряк-испытатель.
«Это судьба, – понял Иероним. – Умру или выживу – не мне решать. Я должен выпить ее».
Он выхватил бутылку и залпом выпил анти-водку.
– Ну как? – спросил спустя пару мгновений Соломоныч. – Горькая?
– Нет, – прислушавшись к ощущениям, сказал Иероним. – Кисловатая, немного соленая.
«Точно помрет мужик, – подумал Максимильяныч. – Копыта двинет, как раньше говаривали. Жалко, еще молодой».
– Мне тридцать семь лет, – возразил Иероним. – И я думаю, что химический состав выпитой мной жидкости вполне пригоден к употреблению… То есть копыта я не двину.
«При чем здесь тридцать семь лет… копыта… на лося бы сейчас сходить» – подумал Соломоныч и сказал:
– Конечно пригоден состав… производное водки и кефира. Но при чем здесь копыта?
«Как он узнал про копыта? – Максимильяныч хмурился. – Что за глупости?»
– Не сезон сейчас на лося, Порфирий Соломоныч, – почему-то весело сказал Иероним и осекся.
«Все ясно, я начал сходить с ума… Я слышу чужие мысли. Или мне кажется, что я их слышу? В любом случае, читать чужие мысли не положено, и меня, вероятно, посадят. Но как им сказать об этом?»
«При чем здесь лось? – Максимильян продолжал хмуриться. – Чудит мужик, не иначе».
Дермидонтыч отвернулся от ученых и посмотрел на детектор. Он видел все его внутреннее строение, каждую малейшую деталь, скрытую от глаз нагромождением труб и устройств; заглянув дальше, ученый обнаружил, что видит длинный туннель коллайдерного кольца, уходящего на запад, к Тобольску. Наверху, над толщей земли отчетливо виднелись силуэты домов Сибирска, маленькие точки проходящих мужиков и медведей. Он все это видел, и он не знал, как с этим быть.