Ее телепатический шепот обжег ему мозг:
— Шеп, ты полный, ты законченный кретин! Что ты здесь делаешь? (Изображение кривляющейся обезьяны в бумажном колпаке, лошадиный зад с задранным хвостом.)
— Разве ты…
— Конечно. Почему бы нет? (Ряд вопросительных знаков.) Думаешь, только в «Фишхуке»? Только ты один? Да, я держу это в тайне. Но я имею право на тайны. Разве хороший газетчик может обойтись без этого? (Кипы пыльных бумаг; бесконечный поток цифр; губы, нашептывающие что-то в огромное Ухо.)
Вслух Гарриет Квимби произнесла приятным, певучим голосом:
— О, я никогда не пропускаю вечеринки у Шарлин. Здесь можно встретить таких интересных людей.
— Дурные манеры — упрекнул Блэйн. Телепатией пользоваться вообще считалось дурной манерой, а в обществе и подавно.
— К черту манеры! Я тут перед ним душу наизнанку выворачиваю, а он… (Лицо, очень похожее на него, перед которым элегантно скрестились в виде решетки красивые тонкие пальцы.) Тебя ищут. Они уже знают, что ты тут. Скоро они будут здесь — если еще не пришли. Я приехала, как только узнала. Да не молчи же ты, как дурак… На нас обратят внимание, если мы будем так стоять.
— На этот раз ты напрасно потеряла время, — выговорил Блэйн, — Сегодня здесь нет интересных людей. Сегодня собралась на редкость неинтересная публика. Слухачи!!
— Пусть. Надо попробовать. Ты в опасности. Как Стоун. Как другие после него. Я приехала помочь тебе.
— Я тут беседовал с одним бизнесменом-лоббистом, — произнес он. — Жуткая скука. Вот, вышел сюда глотнуть свежего воздуха. Стоун! Что тебе о нем известно?
— Сейчас это не важно. Тогда я еду обратно, не стану терять время попусту. Моя машина стоит на обочине, но тебе со мной идти нельзя. Я пойду заведу мотор и выведу машину на дорогу, ты поброди еще немного здесь, а потом пробирайся на кухню. (План дома с красной линией, ведущей в кухню.)
— Я знаю, где кухня.
— Только спокойнее. Не делай резких движений, держись естественней. Веди себя как все и делай вид, что умираешь от скуки. (Карикатурный человечек с опущенными ресницами. Плечи его согнулись под тяжестью бокала, который он вяло держит в руке. У человечка распухшие от шума уши, а на рожице застывшая улыбка.) Сначала пойдешь на кухню, оттуда — через черный ход на улицу.
— Неужели ты поедешь вот так, сразу? — спросил вслух Блэйн, — Вдруг я ошибся? Но зачем? Зачем ты это делаешь? Какой тебе смысл? (Человек, с недоумением и злостью глядящий в пустой мешок.)
— Люблю тебя. (Деревянный забор, на котором вырезано сердце, пронзенное стрелой.)
— Не лги. (Кусок мыла, энергично моющий рот.)