Анапис, как человек бывалый и знающий, находился в ближнем круге советчиков, а Хамми, роясь в головах окружающих, слизывал советы и глубокомысленно выдавал их за свои, чем вносил в данное мероприятие нужную всем суматоху и поднимал значимость каждого участника.
В конце концов, Алида выставила кота из числа помощников, убрав его из комнаты, что не мешало ему через стенку делать Элайни требуемую анестезию. Элайни, чувствуя его помощь и хитрость, вместо того, чтобы тужиться, смеялась, чем вводила Алиду, принявшую не одни роды, в ступор. «Первый раз вижу такую глупую роженицу», — буркнула она себе под нос, принимая на руки кричащую девочку.
— Мне, — потребовала Элайни, прижимая к себе крохотный комочек. Все сгрудились возле койки, а Хамми, проскользнув сквозь стену, устроился на Элайни и принялся вылизывать малышку.
— Нет, что это такое? — возмутилась Алида, и подняла Хамми за шкирку.
— Маргина, — перебила её возмущение Элайни.
— Что? — не поняла Алида и, обернувшись к Элайни, отпустила кота, а тот завис в воздухе, сообразив, что оттуда виднее.
— Мою дочь звать Маргина, — счастливо улыбнувшись всем, сказала Элайни.
— Ты хочешь назвать её, как маму? — спросила Альмавер.
— Тебя смущает имя? — усмехнувшись, поддёрнул Анапис.
— Нет, — покраснела Альмавер и сказала Элайни: — Поздравляю.
— Спасибо, — сказала Элайни, прикладывая девочку к груди. Флорелла, слушая на улице под окном, от избытка чувств пускала слезинки на грудь Бартика, которые, замерзая, сверкали на солнце, как ордена.
А в столице королевства маргов произошёл большой переполох. Барриэт, вздумавшая рожать в тот же день, совсем не ожидала такого события, а её окружение оказалось совершенно безграмотным в данном вопросе. Поэтому, когда у неё начались схватки, обезумевший Варевот, в других делах существо вразумительное, был повергнут в шок и, единственно, что он сделал обдуманно, нагнал пойманных женщин, полагая, что они знают о таких делах больше, чем он.
Кузнец Баруля, отец Барриэт, провёл селекцию и оставил возле дочери троих знающих, остальных выгнал, чтобы не вносили в дело суету, которая не закончилась, а приобрела признаки управляемой. Варевот и кузнец оставались на побегушках, исполняя мелкие прихоти повитух, так неожиданно ставших самыми важными особами королевства.
Когда через некоторое время, одна из женщин вышла и произнесла: «Всё», — мужчины не поверили: никаких криков и писков они слышали. Они бы ещё больше удивились, если бы знали, что и Барриэт, и остальные женщины не услышали от вновь рождённого мальчика ни звука.