Замкнутые на себя (Суздаль) - страница 19

Они пробежали расстояние от оранжереи до цилиндра лаборатории за пару секунд. Задыхаясь от бега, Элайни крикнула Флорику:

— Ну! – и приложила руку к стене. Дверь открылась. Не раздумывая, они бросились вниз, не считая этажей, сопровождаемые светом от стен, пока не достигли подвала. Не зажигая огня, они двинулись вдоль клеток, освещаемых светом из коридора и больше полагаясь на чутье Флорика.

Они дошли до конца и Сергей собирался двигаться назад, когда услышал рычание Флорика. Приготовившись отразить нападение, Сергей медленно двинулся вперёд и услышал голос Флорика:

— Он здесь.

За решёткой поскуливал Фло и несколько маленьких глеев. Просунув голову между прутьями, Фло поднял мордочку к отцу, блестя в полутьме глазами.

— Одного будет достаточно, — сказала Элайни, и посмотрела на Флорика:

– Ты готов?

Тот кивнул лохматой головой, и Элайни приложила руку к толстому стержню. Вспыхнувшее пламя пошло по кругу, ускоряясь, и вскоре раздался вибрирующий звук, оборвавшийся, как и пламя.

«Всё», — прошептала Элайни, и Флорик потянул стержень на себя. Фло, не дожидаясь, выскочил в дырку. В воздухе запахло палёной шерстью – стержень не успел остыть. Фло ласкался к отцу, тыкая мордочкой в его ноги, а Флорик напряженно нюхал воздух.

За Фло выпрыгнули остальные малыши, тихо поскуливая и прижимаясь к Флорику Сирена, пусть и ожидаемая, зазвучала неожиданно, отчего малыши испуганно взвизгнули.

— Забирай Фло с малышами и беги, — сказала Элайни, и Флорик, забросив маленьких глеев на спину, бросился к выходу, перекрывая свет. Элайни и Сергей собирались двинуться за ним, когда сзади раздался голос:

— Я давно вас жду, почему так долго?

По деревянной крыше что-то настойчиво стучало повторяющейся дробью, выбивая странную мелодию, чем-то знакомую, которую он никак не мог вспомнить. Правда, его нельзя назвать музыкальным гурманом и мелодии в его жизни занимали место необходимого атрибута, но не более того. Только корни этой мелодии оказались глубже и тянулись из детства, совершенно забытого и давно не отягощающего его памяти. Эту мелодию пела его мать: слова им давно забыты, а мелодия осталась навязчивым вспоминанием.

Резко стукнула дверь, и на пороге появилась кудрявая, черноволосая женщина, со странной безуминкой в больших чёрных глазах, которые с вопросом уставились на него. Опавшая красота очаровательного лица не портила её, если бы не одежда: странное серое вязаное платье, широкое в поясе и бесформенные стоптанные башмаки столетней давности.

— Хочешь есть? — грудным голосом спросила она, отведя свой взгляд.