С тем же успехом он мог бы царапать камень.
Стрелок захлопнул дверь.
Она издала тихий щелчок, означающий бесповоротное завершение, и упала плашмя на песок. Из-под краев ее взметнулись облачка пыли. Больше за дверью не было ничего, и надпись на ней пропала. Эти врата между мирами закрылись уже навсегда.
— НЕТ! — завопил Эдди, и чайки ответили ему криком, в котором как будто сквозило насмешливое презрение. Омароподобные твари выщелкивали свои вопросы, как бы намекая, что он их расслышит гораздо лучше, если подойдет поближе, и Эдди упал на песок, продолжая кричать, и трястись, и корчиться в судорогах.
— Эта нужда пройдет, — сказал стрелок и достал одну упаковку лекарства из кармана эддиных джинсов, которые были очень похожи на его собственные штаны. Он опять сумел разобрать несколько букв, хотя и не все. Чифлет, так он прочитал это слово.
Чифлет.
Лекарство из того, другого мира.
— Смерть или спасение, — пробормотал Роланд и проглотил всухую две капсулы. Потом принял еще три астина, лег рядом с Эдди, обнял его как можно крепче, и уже через пару минут они оба заснули.
Время, что воспоследовало за этой ночью, в сознании Роланда представилось временем сломленным, разбитым на сотню осколков. Время, которого не было. Он запомнил лишь вереницу образов и мгновений, и разговоров без содержания; образы проносились мимо, как одноглазые валеты и тройки, девятки и кроваво-черная сучка, Паучья Королева — карты в быстро тасуемой колоде.
Позже он спросил Эдди, сколько все это продолжалось, но Эдди тоже не знал. Время исчезло для них обоих. Время разрушилось. В Аду не бывает времени, а каждый из них пребывал в своем собственном частном аду: Роланд — в аду заражения и лихорадки, Эдди — в преисподней ломки.
— Меньше недели, — сказал Эдди. — В этом я точно уверен.
— Откуда ты знаешь?
— Таблеток, которые я тебе дал, должно хватить на неделю. А потом мы посмотрим, что с тобой будет. Одно из двух.
— Либо я вылечусь, либо умру?
— Точно.
Перетасовка
Когда сумерки растворяются во тьме ночи, раздается выстрел: сухой грохот, натыкающийся на неизбежный и неотвратимый плеск волн, что замирает на пустом берегу — БА-БАХ! Пахнет порохом. Похоже, у нас проблемы, думает стрелок и тянется за револьвером, которого нет. О нет, это конец, это…
Но выстрелов больше не слышно, и что-то запахло во тьме
Перетасовка
Так хорошо. Так вкусно. После всего этого долгого темного и сыпучего времени, что-то готовится. Варится. Это не просто запах. Теперь Роланд различает треск хвороста и тускло-оранжевое мерцание маленького костерка. Иной раз, когда с моря тянет ветерком, он чует пахучий дым и еще один аромат, от которого слюнки текут. Еда, думает он. Боже мой, я же голоден! А если я голоден, может быть, я поправляюсь.