Сергей закончил свое выступление и под гром аплодисментов ушел со сцены. На мониторе высветился второй образ Мэм – лицо робота женщины-убийцы из третьего фильма о терминаторе. Мэм использует этот облик, когда изображает мою секретаршу в переговорах с землянами. Красивое, но неподвижное, как маска, лицо. Не знаю, почему она выбрала этот образ, ведь, из ныне живущих, этот фильм, наверное, уже никто не видел.
– Павел Валентинович, вам пора переодеваться, скоро ваш выход.
– Спасибо, Мэм. Прошу меня извинить, я скоро вернусь, – сказал я Марине. Хотя, насчет скоро – это я несколько преувеличил – лет через сорок, если очень сильно повезёт.
Через пять минут я уже был на орбитальной станции. Сергей уже отцепил свой хвостовой манипулятор и устроился в саркофаге. Крышка уже закрыта, идет подача жидкости для компенсации перегрузок во время старта.
– Паша, зачем ты притащил в город эту крашеную стерву? – Мэм обратилась ко мне с экрана гневным лицом Анджелины.
– Мэм, ну что за выражения! – сказал я, натягивая скафандр, – Может быть, она натуральная блондинка.
– Ты что, не понимаешь, кто она такая?
– Отлично понимаю. Агент спецслужб. А может быть, и куратор операции по захвату станции. Ну, уж лучше держать её под боком.
– Зачем её надо было держать под боком в буквальном смысле? И тем более, не обязательно было тащить её в постель, – за полтора десятка лет нашего знакомства, Мэм чрезвычайно преуспела в очеловечивании. Причем, она очеловечивается именно в женщину. Ну что, спрашивается, это за выволочка? Кто она мне – мать, жена? Да, и не тащил я Мариночку в постель, она сама ко мне запрыгнула.
– Мэм, как горько мне слышать твои упреки – я не щажу себя ни днем ни ночью, чтобы обезвредить земных агентов, а ты меня коришь.
– «Седина в бороду – черт в ребро». Она сейчас ведет репортаж о празднике, но я думаю, это не просто репортаж. Если она заметит долгое отсутствие вас с Сергеем, она может подать команду на захват станции.
– Не волнуйся, Дед её отвлечет, как договаривались. Сколько у нас времени?
– Залезай в саркофаг, до входа в тень Марса чуть больше тридцати минут, а десант могут выбросить в любой момент.
– Не переживай, авось, обойдется, и десанта не будет.
– Мало того, что я связалась с людьми, мужиками, так еще и с русскими, с их извечным «авось» – у Мэм есть дурная привычка – она любит, чтобы последнее слово всегда оставалось за ней. Я перестал спорить и полез в саркофаг.
Я устроился в саркофаге, надел дыхательную маску. Мэм закрыла крышку и начала подачу в саркофаг жидкости. Глянул в сторону саркофага Сергея. Он уже лежал в своём саркофаге, сложив свои четыре манипулятора на груди. Жидкость покрывала его уже целиком. Возможно, он уже отключился или просто не хотел участвовать в нашей с Мэм перепалке.