Но тут гений сыска несколько остудил разгорячившегося министра. Он сказал:
— Ваше превосходительство, в этом деле есть маленький «пустячок». Фон Лауниц лично знаком со Штакельбергом, под именем которого я выступаю.
У министра вытянулось лицо. Он растерянно подергал бородку:
— Тэк-с, тэк-с! И что вы, граф, предлагаете?
— Фон Лауниц страстно влюблен в свою супругу. И вот когда эта дама придет ко мне... — Соколов изложил план действий.
Министр внимательно слушал, и его благородное лицо все более выражало недоумение. Наконец, покачал головой:
— Нет, это фантастика! Так не бывает, так не может быть. Встречаться с фон Лауницем, понятно, вам нельзя. А что, если вы ему заявите: заболел опасной заразной болезнью? Тогда это станет важным аргументом...
— Простите, ваше превосходительство, это смешно: «заразная болезнь»! Фон Лауниц сразу заподозрит неладное. Тем более что его жена подтвердит: был здоров как бык! А вот если этот Лауниц сам с извинениями сообщит мне: «Как жаль, дорогой Штакельберг, никак не могу сегодня вас видеть!», то я с глубоким вздохом отвечу: «Весьма огорчительно! Так мечтал встретиться с вами. Ваш образ глубоко запал в мое сердце после нашей встречи в Берлине...»
Министр с недоверием посмотрел на Соколова:
— Уже один дерзкий и смелый замысел делает вам
честь, Аполлинарий Николаевич! Но, увы, мой дорогой, наша служба предполагает твердый расчет, а у вас хоть и восхитительная, но химера. — Вздохнул. — Вы прямая противоположность вашему батюшке. Тот всегда твердо стоит на реальной почве, поэтому он и сделал блестящую карьеру. Однако... желаю вам успеха! Если ваш замысел провалится, то на вокзале при отъезде арестуем фон Лауница, а через посла в Берлине вручим германскому правительству ноту решительного протеста: это противоречит международному праву и добрососедским отношениям — поддерживать террористические партии.
— Нет! — Соколов резанул взглядом министра. — В этом случае рухнет вся наша операция.
— А что вы предлагаете?
— Я германские деньги забрал бы в казну — для материальной поддержки вдов и сирот полицейских чинов, павших в борьбе с преступностью. Ленина, Парвуса и прочую шпану без суда и следствия передушил бы, как самых гнусных негодяев, готовящих моей великой Отчизне гигантскую братскую могилу. Впрочем, господин министр, у меня к вам просьба...