Шум климатизаторов утих, температура держалась на сносном уровне.
Снаут встал, подошел к пульту управления и начал для чего-то поворачивать ручки. Это было бессмысленно, главный выключатель находился в нулевом положении. Немного погодя он, даже не повернувшись ко мне, заметил:
– Нужно будет выполнить все формальности в связи с этим…
– Да?
Он обернулся и с бешенством взглянул на меня. Не могу сказать, что умышленно старался вывести его из равновесия. Ничего не понимая в игре, которая здесь велась, я стремился держаться сдержанно. Его острый кадык ходил над черным воротником свитера.
– Ты был у Гибаряна, – сказал вдруг Снаут.
Это не был вопрос. Подняв брови, я спокойно смотрел ему в лицо.
– Был в его комнате, – повторил он.
Я сделал движение головой, как бы говоря: «Предположим. Ну и что?» Пусть он говорит дальше.
– Кто там был?
Он знал о ней!!!
– Никто. А кто там мог быть? – спросил я.
– Почему же ты меня не впустил?
Я усмехнулся:
– Испугался. Ты сам меня предостерегал, и, когда ручка повернулась, я инстинктивно задержал ее. Почему ты не сказал, что это ты? Я бы тебя впустил.
– Я думал, что это Сарториус, – сказал он неуверенно,
– Ну и что?
– Что ты думаешь об этом… о том, что произошло? – ответил он вопросом на вопрос.
Я заколебался.
– Ты должен знать больше, чем я. Где он?
– В холодильнике, – ответил Снаут тотчас же. – Мы перенесли его сразу же… утром… жара…
– Где вы его нашли?
– В шкафу.
– В шкафу? Он был уже мертвым?
– Сердце еще билось, но дыхания не было. Это была агония.
– Пробовали его спасти?
– Нет.
– Почему?
Снаут помедлил.
– Не успели. Умер прежде, чем мы его уложили.
– Он стоял в шкафу? Между комбинезонами?
– Да.
Снаут подошел к маленькому бюро, стоявшему в углу, взял лежавший на нем лист бумаги и положил его передо мной.
– Я написал такой предварительный протокол. Это даже хорошо, что ты осмотрел его комнату. Причина смерти… укол смертельной дозы перностала. Так тут написано…
Я пробежал глазами короткий текст.
– Самоубийство… – повторил я тихо. – А причина?
– Нервное расстройство… депрессия… или как это еще называется. Ты знаешь об этом лучше, чем я.
– Я знаю только то, что вижу сам, – ответил я и посмотрел на него снизу.
– Что ты хочешь сказать? – спросил он спокойно.
– Гибарян сделал себе укол перностала и спрятался в шкаф. Так? Если так, то это не депрессия, не расстройство, а острый психоз. Паранойя… Ему, наверное, казалось, что он что-нибудь видит… – говорил я все медленнее, глядя ему в глаза.
Он отошел от меня к пульту передатчика и снова начал крутить ручки.
– Тут твоя подпись, – заметил я после недолгого молчания. – А Сарториус?