— Что по-русски означает: «обломись», — хмыкнул Гога Хриплый, — а то ишь чего придумал: еще «Земли Санникова» нам тут не хватало… Ну да ладно; слышь, лицо, а другую технологию Создателей твои хозяева освоили? Перенос в другие миры, например?
— Система сверхпространственной эвакуации активирована, — с готовностью отвечало лицо.
А затем, мгновение спустя, прямо из стены вырос черный куб — как видно, бывший ключевым устройством в вышеупомянутой системе сверхпространственной эвакуации.
— Замечательно, — довольным голосом произнесла Руфь, водрузив на артефакт Создателей уменьшенную его копию, — а теперь… как насчет пожелать нам доброго пути?
Фраза, услышанная в ответ, заставила слегка покраснеть даже Брыкина — не говоря уж об Артуре и Руфи. Судя по всему, древние обитатели Тропического Рая и впрямь получили эту технологию «с чужого плеча». В противном случае бы они не делали ключевую фразу для активации столь неприличной. Не перестарались бы так.
С другой стороны, «наслаждаться» величием и могучестью местного говора всем троим пришлось считанные секунды.
6-27 апреля 2012 г.
Темнота не была кромешной: временами ее нарушало тусклое зарево — бледное, холодное и какое-то робкое. В его дрожащем свете проступали смутные силуэты деревьев, давно лишенных листвы и оттого похожих на чудовища; на неведомые чудовища с множеством тонких щупалец и скрюченных когтистых лап.
Затем все возвращалось на круги своя: сияние гасло, и воцарялась непроглядная темень, а неестественная тишина очень скоро уступала место целому букету звуков. Разные были эти звуки; разные — и в то же время схожие между собою своей обрывочностью, непредсказуемостью и неожиданностью. Ну и, конечно же, чувствами, которые все они вызывали у услышавших их людей.
Хотя вернее было бы сказать: «чувством»; одним чувством, имя которому — страх. Смутный, гнетущий страх, более всего похожий на что-то невидимое, но такое ощутимо холодное и липкое… Страх, над которым не грех было бы и посмеяться… но только при условии, что оный насмешник сидит на диване, у себя дома, в уютной и светлой комнате, а не блуждает по темному лесу.
Хрустнула ветка, зашуршала земля — неужели под чьей-то ступней?.. Истошный вопль донесся откуда-то из глубин леса… Но это еще ничего: добро, хоть этот вопль походил на человеческий. Кроме него в этом жутком месте частенько можно было услышать и басовитый рев, и протяжный вой, и совсем уж запредельный визг, от которого закладывало уши. А еще — скрип; отвратительный деревянный скрип, достойный не то старой телеги, не то избушки на курьих ножках, а может и последнего солдата Урфина Джюса. Вариантов можно было найти много, на любой вкус и воображение… вот только никакое воображение не в силах было подсказать ничего обнадеживающего.