«Раньше все друг о друге пеклись… Вот и правда: загнулся бы ты на полу у себя в квартире — сколько бы там пролежал, пока кто-нибудь не почесался зайти?»
Ребус возразил, что раньше было не лучше. Он повидал много домов и квартир, обитателей которых находили мертвыми в постели или любимом кресле. Мухи и вонь. Да куча счетов в почтовом ящике. Может, кому-то и приходила в голову мысль постучать в дверь, но дальше дело не шло.
«Раньше все друг о друге пеклись…»
«У тебя самого, Кафферти, наверняка были люди, которые стояли на шухере, пока ты закапывал тела?» — пробормотал себе под нос Ребус.
Попивая чай, он разглядывал карту. Сам он редко бывал на А9. Дорога эта была довольно поганая, только часть ее имела разделенные полосы для встречного движения. Полно туристов, многие с жилыми прицепами. Сплошные повороты и подъемы, за которыми ни черта не видно. Грузовики и автофургоны, с трудом вползающие в гору. Инвернесс находился всего в сотне миль к северу от Перта, но ехать приходилось два с половиной, а то и три часа. А когда ты добирался до места, то в довершение ко всему оказывался в Инвернессе. Радиодиджей, которого Ребус слушал, называл это место «Дельфиньей помойкой».[14] В Мари-Ферт действительно было несколько морозостойких дельфинов, и насчет помойки Ребус тоже не сомневался.
Эвимор… Стратпеффер… Охтерардер… а теперь Питлохри. Ребус в итоге рассказал Кафферти часть этой истории, оговорившись, что совпадение вполне вероятно. Кафферти задумался, надув губы и побалтывая виски в стакане. В пабе стояла тишина — забавно, как с появлением Кафферти в таких заведениях люди спешили допить, что у них было, и удалиться.
Бармен не только унес пустые стаканы со столика, за который они сели, но и протер его.
К тому же две первые порции им подали за счет заведения.
— Вряд ли я чем-то смогу помочь, — признался Кафферти.
— Я и не просил помогать.
— И все же… Если бы сгинули какие-нибудь бандюки, если бы они поссорились с людьми, с которыми ссориться не следует…
— Насколько я знаю, это были обычные женщины — можешь назвать их гражданскими.
Кафферти начал расписывать наказания, которых, по его мнению, был достоин виновный в таком преступлении, если окажется, что это дело рук одного человека, и закончил вопросом к Ребусу: какие тот испытывает чувства, когда осужденный получает меньше, чем заслужил, — меньший срок, меньшее наказание?
— Это не моя сфера.
— Все равно… Ты вспомни, сколько раз я на твоих глазах шел на свободу по приговору суда. А бывало, что и до суда не доходило.
— Да, это угнетало, — признался Ребус.