— Чего требовать?
— То есть как это — чего? Лаборатории. Института. Вам же необходимо продолжить работу
— Но почему — у вас?
— Лев Модестович, давайте, наконец, обозначим некоторые…. ну, скажем так, — параметры нашего разговора.
— Давайте.
— Так вот, параметр первый. В дальнейшем мы будем исходить из того, что мне хорошо, хотя, быть может и не в полной мере, понятны все — слышите меня, все — возможности вашей методики. А вам столь же хорошо понятно, что это понятно мне….
В Киев Лев Модестович возвратился в августе 1940 года.
Незадолго до этого, весной того же года местные власти получили не подлежащий обсуждению — и разглашению! — приказ из Москвы.
Им предписывалось обеспечить молодого ученого всем необходимым для успешной работы.
Приказ, разумеется, был выполнен неукоснительно.
Льва Модестовича ожидала небольшая лаборатория, отвечающая самым взыскательным требованиям, и практически безграничный полигон для экспериментов.
Но работать здесь ему оставалось совсем недолго.
Точеная фигурка женщины в развивающихся одеждах была устремлена вперед и словно парила в воздухе, обгоняя машину, символом которой служила долги годы.
«Беги, Эмили (, мчись, догони мою удачу», — подумала Лола
Взвыли сирены.
Идущая впереди полицейская машина разгоняла автомобильный поток.
Сзади ей вторил мощный джип, замыкавший кортеж.
Лола осторожно выглянула из-за шторки, скрывающей от любопытных глаз пассажиров лимузина.
Автомобили на дороге испуганно шарахались к обочине.
Профессиональным взглядом — за плечами все же был режиссерский факультет ВГИКА — она оценила картинку.
Отдельные кадры легко сложились в яркую мозаику.
Крупный план — скульптура на капоте.
Общий план — дорога с летящим кортежем.
Снова несколько «крупняков» — лица людей в машинах.
Гамма чувств — любопытство, досада, восхищение, злость…
Поймав себя на этом, Лола усмехнулась.
Профессиональные навыки вряд ли потребуются в ближайшее время.
Четверть часа назад совет директоров Национальной нефтяной компании единогласно избрал ее своим Председателем
Впрочем, ничего другого ему просто не оставалось.
Не сбавляя скорости, кортеж влетел на летное поле.
Промчался мимо вереницы крылатых машин и замер возле небольшого — 547– «Боинга» стоящего несколько в стороне.
Автомобили красиво выстроились у трапа — «Ролс — Ройс» — прямо возле ступеней, машины сопровождения — вереницей следом, каждя, отступая ровно на полкорпуса.
Ни сантиметром меньше.
Или больше.
Лола молчала, ожидая, что ей подскажут, как вести себя дальше.
И почти страдала от этого молчания.
Оно могло показаться высокомерным.