В редакции царило полное смятение.
Большая половина сотрудников, несмотря на раннее время, была уже на местах, а в кабинете Главного сидело все руководство, к которому, собственно, относился и он, как руководитель программы.
Сизые клубы табачного дыма расстилались над головами.
Все пили кофе из пластиковых стаканчиков, причем, выпито было уже немало.
Пустые стаканы служили каждому индивидуальной пепельницей, но еще изрядное их количество стояло на столах, ручках кресел и прямо на полу.
Из этого следовало, что заседает форум достаточно долго.
Телевизор был настроен на канал CNN, по которому периодически сообщали новости из Москвы.
Новости пугали.
Разговор шел какой-то унылый и ползучий.
Одни говорили, что нужно выработать единое мнение редакции и довести его до народа, но непонятно было, как пробиться в эфир, где нескончаемо плескалось «Лебединое озеро».
Другие, напротив, не намерены были пороть горячку, и предлагали еще некоторое время понаблюдать за развитием событий, чтобы потом принять взвешенное решение.
Третьи предлагали немедленно собрать партийное собрание и всем, коллективно выйти из рядов КПСС.
Главный, тот самый толковый парень, который первым поддержал рискованную идею Макеева, в недавнем прошлом заведовал отделом ЦК ВЛКСМ, и, надо полагать, хорошо помнил старую аппаратную заповедь: мнение свое высказывать последним. Потому предпочел вовсе покинуть свою мятущуюся паству и обретался где-то в начальственных кабинетах десятого этажа.
На самом деле, все ждали именно его, надеясь на четкие ориентиры или, по крайней мере, свежие новости.
Впрочем, совершенно очевидно, что ждали, скорее всилу извечной национальной традиции: «Вот приедет барин…»
Барин, однако, в силу той же традиции, не ехал.
Макеев, между тем, всеми фибрами своей души чувствовал, что за стенами «Останкино» происходят события, от участия или неучастия в которых, зависит вся его дальнейшая судьба.
Предчувствия, и на сей раз, не обманули.
Разумеется, он не мог даже предположить в ту минуту, сколько человеческих судеб, карьер, и, собственно, жизней определит в ближайшем уже будущем это самое обстоятельство: участвовал или нет.
И если участвовал, то где, с кем и по какую сторону баррикад.
Его команда, разумеется, тоже была в полном сборе, обладала информацией намного большей, чем высокое собрание начальников, и рвалась в бой.
Бой, разумеется, ожидался «кровавый, святый и правый».
Все помнили, откуда эти исполненные высокого пафоса строки, но сейчас они оказались очень даже кстати.
Ничего странного в этом не было, потому что самыми заразными, как правило, оказываются стратегические и тактические болезни противников.