Тонкость, напомнил себе Алек. Обольщение. Она невинна, несмотря на их короткие чувственные встречи в последние дни. Он сомневался, что до прошлой ночи хоть один мужчина видел ее обнаженной, кроме доктора, который помог ей появиться на свет.
Сам Алек видел только небольшие кусочки ее надушенной белой кожи, но уже знал, какова она на вкус, чувствовал, какое у нее хрупкое тело, когда он обнимал ее, видел, как трепещут ее рыжеватые ресницы, когда он ее целует. Алеку хотелось развернуть ее, как подарок, и это помогло бы уменьшить чувство напряжения, сковывавшее его последние месяцы. Он очертя голову бросился в легкомысленную театральную толпу, но актрисы были не единственными, кто притворялся в той игре.
Неуклюжие пальцы Алека ухватили прикрытый одеждой крючок. Дьявольски трудно было вытащить его из петельки, а ведь оставалось еще с полдюжины крючков, прежде чем он доберется только до маленькой перламутровой пуговки. Мэри стояла, затаив дыхание, пока Алек позади нее возился с застежками на ее платье. Как только она умудрилась одеться утром без помощи горничной? Его Мэри Арден на все руки мастерица.
Наконец платье упало ей на бедра, и Алек бережно повернул ее к себе лицом. Должно быть, она застегнула свой корсет спереди – снова эти чертовы крючки! – и он с еще большим трудом расстегнул их. Пальцы Алека предательски дрожали, пока он продвигался вперед дюйм за дюймом. На Мэри была кружевная сорочка, казавшаяся более белой на ее кремово-золотистой коже. На ее ключице и одном плече темнела россыпь крохотных веснушек, и Алек наклонился, чтобы поцеловать их.
Пошарив рукой за спиной, Мэри потянула за поясок. Батистовое платье упало на пол, и она задрожала, оставшись только в нижней юбке и белье.
– Тебе холодно? – спросил Алек.
– Я просто нервничаю, – ответила Мэри. – А вот на вас что-то слишком много одежды, милорд.
Алеку очень хотелось, чтобы ее руки сделали с его одеждой то же, что он и его руки только что сделали с ее платьем, но он слишком многого хочет.
– Ложись в постель, милая.
– В туфлях? – дерзко спросила она.
– Сядь! – приказал Алек.
Мэри шагнула к кровати и уселась, сложив руки на коленях, как примерная ученица. Алек в мгновение ока оказался на коленях и сорвал с нее лайковые ботиночки. Чулок зацепился за его грубую руку, когда он высвобождал его из подвязки.
Черт! Он груб даже тогда, когда пытается быть нежным. Алек скатал шелковый чулок вниз, задевая руками нежный золотистый пушок. Мэри замерла, его накрыло облако ее женского аромата. Он был так близко к ней – почему бы и нет? На главное событие у них еще будет время, а пока им предстоит несколько приятных минут.