– Вы притворялись, что любите ее, чтобы поближе подобраться ко мне? Вся эта ложь ради одного вот этого момента?
– Ты замерзла, – сказал Хэнк мягко. – Устала. Ты хочешь есть. Принеси клятву, и покончим с этим.
– Если я принесу клятву, на тот случай если вы останетесь в живых, а я полагаю, так и будет, я тоже хочу, чтобы вы кое в чем поклялись мне. Я хочу, чтобы вы поклялись, что покинете город и навсегда исчезнете из жизни моей мамы.
– Договорились.
– И еще я хочу позвонить Патчу.
Он хмыкнул:
– Нет. Хотя я вижу, ты наконец перестала отпираться насчет него. Ты вполне сможешь сообщить ему эти новости потом, после того как принесешь клятву.
Неудивительно. Но попытаться стоило.
Я вложила в свои слова все презрение, которое испытывала к Хэнку.
– Я поклянусь, но не ради вас, – я еще раз взглянула в окно. – Я сделаю это только ради нее.
Хэнк вложил мне в руки карманный нож и проинструктировал:
– Разрежь себе ладонь. Поклянись на своей крови, что станешь чистокровным нефилимом и будешь управлять моей армией после моей смерти. Если же ты нарушишь клятву, то будешь жестоко наказана. Ты умрешь. И твоя мама тоже умрет.
Я подняла на него глаза:
– Мы так не договаривались!
– Условия сделки таковы. И потеряют силу через пять секунд. А следующий договор будет включать еще и смерть твоей подруги Ви.
Я уставилась на него с яростью и недоверием, но что я могла сделать? Он поймал меня.
– Вы первый.
Если бы его лицо не было столь напряженным, он, пожалуй, даже выглядел бы радостным. Надрезав кожу, он произнес:
– Если я доживу до следующего месяца, клянусь покинуть Колдуотер и никогда больше не искать встречи с тобой или твоей матерью. Если я нарушу эту клятву, пусть тело мое превратится в пыль.
Взяв нож, я воткнула лезвие в ладонь и стряхнула несколько капель, вспомнив, что так делал Патч в своем воспоминании. Про себя я взмолилась, чтобы он простил мне то, что я сейчас делала. В конце концов, ведь наша любовь была выше расовой и кровной принадлежности! Я остановила поток мыслей, испугавшись, что не смогу пройти через это, если продолжу думать о Патче. Сердце у меня разрывалось на части, когда я сделала шаг назад, куда-то в пустоту, и равнодушно посмотрела на свою окровавленную руку.
– Клянусь здесь и сейчас, на этой новой крови, которая бежит по моим венам, что я больше не человек, а чистокровный нефилим. И если ты умрешь, я встану во главе твоей армии. Если же я нарушу эту клятву, то умру, и мама моя умрет, мы обе умрем.
Слова казались излишне простыми по сравнению с теми последствиями, которые сулило ее неисполнение, и я повернулась к Хэнку: