Мама опять разрыдалась, на этот раз с облегчением и благодарностью. Она верила Олегу, знала, что если он что‑нибудь пообещал сделать, это можно было считать уже сделанным.
А потом… Потом было всё хорошо. Мама вернулась в свою школу проводить “продлёнку”, с которой отпросилась, чтобы проведать сына, у которого должна была сегодня состояться первая в его жизни серьёзная драка. Олег с Сашкой отвели меня домой. Встретившая нас Лапка бросилась меня обнимать и жалеть, но быстро успокоилась. Олег намазал мне лицо каким‑то гелем, заставил выпить какие‑то таблетки, поводил Камнем над левым, совсем заплывшим глазом. Я ещё порывался идти на тренировку, но Олег запретил, конечно, сказал, что как минимум неделю мне придётся отдохнуть.
Я спросил, есть ли сейчас у него время, и он ответил, что есть почти час, а потом надо будет бежать в клуб. Тогда я выпроводил слегка обидевшегося Сашку и рассказал Олегу всё, что узнал вчера от мамы. Олег выглядел очень мрачным и злым, но не перебивал. Молча сидел, машинально поглаживая устроившуюся у него на коленях Лаперузу, внимательно слушал меня. А потом ушёл.
Я очень боялся, что больше он к нам всё равно не придёт и не будет звонить. Но уже этим вечером Олег был у нас.
Мы всей семьёй бросились его встречать. И… остановились немного смущённые. Все, кроме Лапушки.
Наша кошка обычно с большой опаской относится к незнакомым людям, но Олега она ещё днём сразу и полностью признала своим. А сейчас, пока Олег разувался, вообще бесцеремонно запрыгнула ему на спину.
— Пуша! Что же ты делаешь, бессовестная кошка? Ты же девушка! А у девушки должна быть гордость! Разве можно прямо так сразу бросаться мужчине на шею?
— Да ладно, Марин, мы ведь уже знакомы с Лаперузой. Несколько часов. Так что – прочь условности, мешающие нам быть самими собой и радоваться жизни!
Олег взял Пушку на руки, принялся гладить. Лаперуза благосклонно заурчала.
Мама улыбнулась.
— Правда ведь, Олег, это же пушистое чудо! Не понимаю, как некоторые люди не любят кошек!
— Они, Маринка, просто не умеют их готовить… Ой!
Лапушка тут же укусила Олега за палец, которым он щекотал её за ухом. Совсем легонько, но вид у неё был при этом решительный и сердитый.
Олег со Светулькой расхохотались. А я принялся успокаивать любимую кошку.
— Пуша. Пушенька, Лапушечка! Олег Иванович просто пошутил! Не бойся!
Лаперуза с неподражаемым, истинно царским выражением возмущённо взглянула на меня. Я?! Боюсь?! Это я‑то не понимаю шуток?! Вот ещё! Всё я прекрасно понимаю! Но считаю, что в моём присутствии шутки о “приготовлении” кошек совершенно неуместны!