— Ай, Мара, не будь такой злючкой, — упрекающим тоном сказал Джек. — Я говорил тебе перестать возвращаться в поисках Эштона, но нет, ты же просто не слушаешь.
— Так это моя вина, что ты ублюдок — убийца, пожирающий жизненную сущность детей? — выплюнула я, пытаясь пинаться, несмотря на то, что ноги тоже были связаны.
Теперь я с трудом видела его, но было похоже, что Джек пожал плечами.
— Я должен питаться, также как и ты. Что я могу поделать, если моя пища — Частичные.
— От всех этих разговоров о еде я проголодался, — промурлыкал голос, который я никак не ожидала услышать.
Каждый мускул во мне напрягся. Это не Рафаэль тянул меня глубже в реку, это был Эштон!
Я снова огляделась, но все, что я увидела, были только они двое.
— Где Рафаэль? — спросила я голосом почти устрашающе спокойным.
Уродливый смех раздался позади меня.
— Нигде поблизости, детка. Он даже не знает об этом барьере, но, благодаря тебе, мы теперь знаем, где есть еще один. Как только мы избавимся от Рафаэля, сможем поиграть, выбирая разные врата. Не могу дождаться.
— Избавимся от Рафаэля… — повторила я, закрыв глаза от агонии, приносимой этим открытием. Что бы Рафаэль ни делал, скрывая эти барьеры, он не был связан с Эштоном.
И с Джеком и с каким — нибудь другим Чистокровкой тоже.
А я использовала его, обманула, вырубила его наркотиком, а теперь подставила, рассказав семье. Смерть от утопления внезапно показалась слишком хорошим для меня концом. Что я наделала?
Мне не пришлось долго барахтаться в отвращении к своим действиям, так как Эштон внезапно прижал руку к моему рту, одновременно зажимая мне нос.
Прежде, чем я смогла среагировать, ужасное сокрушительное ощущение окутало все мое тело, сжимая меня так сильно, что все внутри отдалось болью. Я закричала бы, но из — за давления руки Эштона и тех беспощадных невидимых ремней, сжимающих меня, я не могла даже вдохнуть.
Затем я оказалась лежащей на спине, глядя не на потолок какого — нибудь темного подземного жилища, а на небо самого удивительного оттенка фиолетового. С секунду я смотрела на него, не двигаясь. Я умерла? Это и есть загробная жизнь? Если так, то все это выглядело не так уж плохо…
— Вставай, — прорычал голос Эштона.
Нет, не умерла. Если только это не был ад, а Эштон не был уполномочен лично приветствовать меня.
Я моргнула, глаза приспосабливались к переходу от темноты Ноктюрны к новому туманного вида закату вокруг меня. Эштон дернул меня за связанные руки, поднимая на ноги так резко, что я врезалась в него. Однако столкнулась я с ним мягко, как будто что — то, что я не могла увидеть, смягчило удар. И мое тело чувствовалось иначе. Легче, как будто я внезапно потеряла тридцать фунтов.