В Таврический дворец мимо «Крестов»
Отгремело верноподданническое «Ура!» под сводами Георгиевского зала, и четыре с половиной сотни депутатов вышли на залитую апрельским солнцем Дворцовую набережную. Почему-то было решено доставить «выборных от народа» к месту работы в Таврический дворец пароходом. На набережных и на мостах, хоть день был будний, четверг, собрались немалые толпы: мещане, интеллигенты, чиновники, студенты, рабочие. Кричали что-то. Под шум пароходной машины депутатам слышалось: «А-мни-сти-я! А-мни-сти-я!» Миновали Литейный мост, впереди слева замаячила кирпичная громада недавно построенной образцовой петербургской тюрьмы. То ли рябило в глазах, то ли воистину из зарешеченных окон тюремных камер «Крестов» депутатам махали белыми платками. Ох уж этот белый цвет, символ непорочности и милосердия! Наверное, народные избранники, воспитанные на сюжетах Руссо и Толстого, Герцена и Войнич, и в самом деле верили, что в царском узилище томятся невинные жертвы злых законов и благородные борцы за свободу человечества. Мелькание белых тряпок на фоне мрачных тюремных стен они восприняли как благословение свыше. Начало работы первого российского парламента сопровождалось двойной санкцией: верховной власти с высот трона и преступного элемента из глубин уголовной тюрьмы.
От пристани к Таврическому дворцу шли сквозь строй воодушевлённого люда, тоже кричавшего что-то бодрое и, конечно, антиправительственное. Вошли во дворец. К этому времени депутатами уже вполне овладела эйфория, характерная для дилетантов, впервые почувствовавших себя властью. Поэтому молебен, с коего началась работа Думы, прошёл скомкано: не молитвенное было настроение. Под пение церковного хора добрая половина депутатов, суетясь и размахивая руками, перебегала из угла в угол, нервно рассуждая о всеобщей амнистии. Молебен закончился, заняли места в зале заседаний. Тут выяснилось, что единственной организованной силой в Думе являются кадеты. Их ставленник, профессор римского права С. А. Муромцев, практически единогласно был избран председателем.
Любопытная деталь: на выборах в Думу провалились лидеры партий. Не прошёл либеральный диктатор П. Н. Милюков, вождь кадетов; забаллотированы были создатель «Союза 17 октября» Д. Н. Шипов и его соратник-соперник А. И. Гучков. Руководство Думы пришлось выбирать из фигур второстепенных. На все руководящие посты кадеты провели своих людей.
Право на убийство
Президиум ещё не был сформирован, а Муромцев, едва поднявшись на председательское место, тут же предоставил слово творцу кадетских представлений о свободе И. И. Петрункевичу. Взойдя на трибуну и открыв рот, Петрункевич, таким образом, вписал себя в историю как первый в России парламентский оратор. Речь его была вполне ожидаема и вполне политически скандальна. «Долг чести, долг совести требует, чтобы первое свободное слово, сказанное с этой трибуны, было посвящено тем, кто свою жизнь и свободу пожертвовал делу завоевания русских политических свобод… Свободная Россия требует освобождения всех, кто пострадал за свободу».