– Да нет, я уже устала, – пробормотала я. – И живот болит.
– Живот, говоришь, болит… А что копаем-то?
– Да так просто.
– Просто?
– В последний месяц беременности нужно давать небольшую физическую нагрузку своему организму. Вот я и решила немного размяться. Думала, возьму лопату и немного покопаю. Я раньше ходила на гимнастику для беременных, а теперь все позабыла. Все упражнения из головы вылетели.
– Так это ты, значит, вместо гимнастики…
– Угу… Вместо гимнастики, – подтвердила я.
– А почему ночью?
– У меня бессонница. Ночью удобнее. Никто не видит. Ты же сам сказал, что соседям на глаза показываться нельзя, а то в полицию заявят. Я же здесь нелегально, вот и соблюдаю конспирацию.
– А ты, оказывается, послушная. Молодец.
Прикрыв лицо от яркого луча света, я жалобно попросила:
– Убери фонарик. Ты мне в глаза светишь.
– А я как раз хочу твои глаза разглядеть.
– А что их разглядывать! Глаза как глаза.
– Уж больно они у тебя наглые.
– Левушка, да что ты такое говоришь! Они не наглые. Они несчастные.
Лев выключил фонарь и прислонился к дереву.
– Ну давай, копай, очень хочется посмотреть, что же ты там выкопаешь.
– А почему я там должна что-то выкапывать? Я больше копать не хочу, я устала.
Лев достал пистолет и направил его на меня.
– Левушка, что это? – растерянно спросила я.
– Пистолет.
– Вижу, что не автомат.
– Так зачем же спрашиваешь?
– Зачем ты его достал? Ты хоть понимаешь, что направил его на беременную женщину?! Мне нельзя нервничать.
– А ты умеешь нервничать?
– Конечно, умею. Разве ты не видишь!
– Надо же, а мне показалось, что у тебя нервы крепче, чем у здорового мужика.
– В том-то и дело, что тебе показалось. Я всего-навсего беременная женщина.
Я шагнула в его сторону, но он перевел на меня пистолет и произнес ледяным тоном:
– Я не шучу, грохну сейчас, как куропатку, и дело с концом. Еще шаг, и выстрелю тебе прямо в пузо.
Я тяжело перевела дыхание.
– Лев, кончай меня пугать, мне и так плохо.
– Не кончай, а заканчивай. Кончают знаешь когда?
– Знаю. Я сейчас точно рожу.
– Я твою байку уже слышал. Ты это не мне, а гинекологу втирай. Я на провокации больше не поддамся.
– Это не провокации. Мне и в самом деле паршиво.
– По тебе не скажешь.
Он по-прежнему не убирал оружие. Я смотрела в темный зрачок пистолета и старалась взять себя в руки.
– Лев, а как ты вообще здесь очутился? Ты же уехал. Я стояла у окна и видела, как отъехала твоя машина.
– Моя машина как отъехала, так и приехала. Я не тупорылый американец вроде Дена, чтобы сразу поверить, что добросовестная сотрудница фирмы ни с того ни с сего сбежала из-за двадцати тысячи долларов. У нее уже возраст не тот, чтобы бегать. Чего ей не хватало? Крыша над головой есть, питание есть, ежемесячно деньги выдают без задержек. Что еще нужно человеку на пенсии? Она нам верой и правдой столько лет служила! А еще меня заинтересовали ссадины и синяки на твоих ногах. Я сразу понял, что ты где-то гарцевала. Вернулся, думаю, дай проверю спящую. Подъехал к мотелю, смотрю, в твоей комнате света нет. Дернул дверь, а она открыта. Домработница спит беспробудным сном, тебя же и след простыл. Вот я и решил в ближайшем лесочке прогуляться. Честно говоря, я был очень удивлен, когда увидел тебя во всей красе. Потную, вонючую, с тяжелой лопатой. Мне очень интересно знать, что же ты хочешь откопать. Я подожду финала.