– Он жив?
– Жив. Ни хрена с ним не будет. Я его временно отключила. Через несколько минут оклемается, так что нужно побыстрее уносить ноги, чтобы он нас не выследил.
– Не нужно его добивать. Это мой жених.
– Хреновый у тебя жених. Лично я бы с таким даже рядом не села.
Галина укоризненно посмотрела на девушку, та опустила глаза.
– Послушай, но ведь ты все ему расскажешь. Нельзя, чтобы твой жених знал, куда мы едем. Иначе моя подруга и ребенок будут в опасности.
Девушка замотала головой и стукнула себя кулаком в грудь:
– Можете на меня рассчитывать. Я ничего не расскажу. Я же женщина, сама могла оказаться в такой ситуации.
Девушки с трудом подняли меня под руки и буквально потащили к машине. Я плохо соображала и громко стонала. Казалось, что еще немного, и моя поясница разлетится на куски. Эта боль была особенная, не похожая ни на какую другую. Раньше мне казалось, что самое страшное на свете – это зубная боль. А теперь зубная боль казалась такой ничтожной и даже немного смешной. То, что происходило в моем организме, было хуже, чем муки ада… и я даже подумала, что при таких страшных болях смерть была бы истинным спасением.
Усадив в машину, Галина поцеловала меня в щеку и прошептала:
– Держись. У тебя все получится. Я обо всем договорилась.
– Но ведь здесь нужно платить за роды огромные деньги! – спохватилась я.
– Не беспокойся. Я же тебе сказала, что обо всем договорилась.
Пока мы ехали, я искусала губы до крови. В клинике мне сразу же сделали укол. Я вопросительно посмотрела на Галину:
– Что это?
– Сейчас тебе станет намного легче, – пояснила она. – Тебе сделали хороший обезболивающий укольчик.
Галина оказалась права. Не прошло и пяти минут, как я почувствовала себя значительно лучше. Рядом со мной суетился купленный Галиной врач, которого, по всей вероятности, совсем не смущало присутствие Галины и девушки, опаздывающей в ночной клуб. Все произошло как во сне. Начались потуги. Словно мне захотелось в туалет. Я попыталась помочь своему организму освободиться от того, что находилось у меня внутри. Я напряглась и услышала, как раздался звонкий детский крик, от которого к моей груди подступило молоко. Такое теплое и, наверное, такое сладкое на вкус…
Врач, не говоривший ни слова по-русски, расплылся в улыбке и положил моего ребеночка мне на грудь. Я плакала и смеялась одновременно, ведь только сейчас я поняла, какое великое счастье – почувствовать рядом своего ребеночка.
Девочка была такая крохотная, но уже с черненькими волосиками на голове. Совсем как у папки… У папки с улицы Академика Скрябина черные волосы. Это-то я разглядела.