- Нет! Я полагаю, что в этом случае должно быть именно ваша прелестная мисс Синтия привлекла одного мужчину и обручилась с ним… точнее — с двумя, а третий сделал ей предложение. Я не выношу мистера Престона, но думаю, что довольно жестоко обвинять его за то, что он рассержен на соперников, которые, как я полагаю, являются причиной того, что его бросили.
- Я не знаю. Я всегда чувствовала, что он злится на меня, у мужчин столько способов быть злыми. Вы должны признать, что если бы он не встретился вам, я бы так не разозлила дорогую леди Камнор.
- Она только хотела предупредить вас о Синтии. Мама всегда была очень пристрастна к собственным дочерям. Она была очень сурова к малейшему проявлению флирта, и Мэри будет похожа на нее!
- Но Синтия будет флиртовать, я ничего не могу с этим поделать. Она не шумит и не хихикает. Она всегда леди… это все должны признать. Но у нее есть способ привлечь мужчин, должно быть, она унаследовала его от меня, — здесь миссис Гибсон слабо улыбнулась и не возражала бы против подтверждающего комплимента, но его не последовало. — Тем не менее, я поговорю с ней. Я доберусь до сути дела. Пожалуйста, передайте леди Камнор, что меня так потрясло то, как она говорила о моем платье и прочем. Оно стоит всего пять гиней, а могло бы стоить восемь.
- Что ж, не беспокойтесь. Вы очень раскраснелись, у вас почти лихорадочный румянец! Я слишком долго продержала вас в жаркой маминой комнате. Знаете ли вы, она весьма довольна, что вы здесь?
Леди Камнор в самом деле была довольна, несмотря на постоянные нотации, которые она читала «Клэр», от которых бедная миссис Гибсон уворачивалась так же беспомощно, как гусеница. И леди Харриет ласкала миссис Гибсон больше обычного, чтобы возместить то, через что ей пришлось пройти в комнате выздоравливающей. Леди Куксхавен разумно с ней говорила, перемешав щепотки науки и глубоких мыслей, что было очень лестно, хотя в общем, непонятно. Лорд Камнор, добродушный, с веселым нравом и без предрассудков, был всецело благодарен ей за ее любезность, и за то, что она приехала повидать леди Камнор. И его благодарность приняла материальную форму в виде телячьей вырезки и дичи. Вспоминая о своем визите по пути домой в уединенной роскоши тауэрского экипажа, миссис Гибсон нашла всего лишь одну большую неприятность — недовольство леди Камнор — и она предпочла считать виной всему Синтию, вместо того, чтобы увидеть, что источник недовольства графини в состоянии ее здоровья. Миссис Гибсон совершенно не собиралась карать Синтию за это неудобство, как и не собиралась ругать ее за необъяснимое поведение, которое можно было как-то оправдать. Но застав дочь спокойно отдыхающей в гостиной, она уныло села в собственное легкое кресло и в ответ на быстрые слова Синтии: